Кровавые девы

Судя по приглушенному голосу и взглядам, то и дело бросаемым в сторону аккуратно притворенной за собой двери, Тайс его помнил тоже.

– Хватит ли вам сил немного поговорить со мной? – спросил он. – Скажите, будьте добры… тот вампир, оказавшийся с вами в доме… кто он? Зачем пришел к вам туда? Женя Греб говорит, что на izba напали другие петербургские вампиры – по ее словам, трое – и что этот ваш друг…

– Он мне не друг.

Беспокойно заворочавшись под легким одеялом, Лидия обнаружила, что ее переодели в просторную мужскую ночную сорочку, а волосы распустили и расчесали. Кто это сделал? Тайс? При мысли о том, что это мог быть и блеклый, тусклоглазый Тексель, ее передернуло.

– Но Женя сказала, что после того, как вас серьезно избили, он отнес вас вниз, в подвал. И разговаривал, и обходился с вами необычайно бережно. Кто этот человек? Англичанин? Прибыл сюда с вами вместе? Как вам удалось свести знакомство с одним из Неупокоенных? Все это для меня крайне важно, – настойчиво добавил Тайс, взяв ее за руки. – Он нужен нам, он должен быть с нами. Петра… то есть мадам Эренберг, – осекшись на ее имени, поправился он, – не верит ему, боится его. Но я думаю, ее следует убедить, что его намерения так же добры, сердце так же чисто, как и ее собственное. Иначе…

– Иначе она убьет его, – слабым голосом пробормотала Лидия, – точно так же, как леди Итон?

Лицо доктора окаменело.

– Леди Итон, как вы ее называете, – проговорил он, – была душегубкой. Злодейкой. Самым обычным вампиром, многие годы живущим убийствами…

– А мадам Эренберг не такова?

Потрясенный, возмущенный до глубины души, доктор Тайс отшатнулся назад, а когда вновь склонился к Лидии, в его голосе послышались нотки жалости:

– Ах, откуда вам знать, мадам? Она отвернулась, отреклась от всего этого, а человеческой крови не пила уже двадцать лет…

– Это она вам сказала? – перебила его Лидия, с трудом приподняв голову. – Или вы все эти двадцать лет провели с ней? Не оставляя ее ни на минуту?

– Я знаю ее не хуже, чем самого себя, – мягко ответил Тайс. – Нет, знакомы мы с ней всего два года, но словно бы знаем друг друга уже не первый десяток лет. Она вовсе не лжет – обман и убийства для нее в прошлом. Я знаю, на что она способна, и доверю ей даже собственную жизнь.

– И доверяете, – заметила Лидия. – Всякий раз, когда она рядом.

Доктор смерил ее недоуменным взглядом:

– Как вы доверяете своему… знакомому вампиру? Да, возможно, нам не следовало убивать леди Итон. Возможно, будь наша сыворотка завершена, мы могли бы устроить ей курс инъекций, и со временем ее тяга к убийствам ослабла бы, как и у Петры. Однако она оказалась глуха к компромиссам – по словам Петры, как дикий зверь. Разорвала узы, набросилась на Петру… на мадам Эренберг…

– Вы сами все это видели? – спросила Лидия. – Или только слышали от нее?

Доктор Тайс слегка замялся. Тогда она, накрыв его запястье ладонью, продолжила:

– Скажите, доктор, как она объяснила вам свои цели? Чего ей хочется? Всего-навсего жить, не боясь солнца? А способность влиять на мысли живых она сохранила? Если да, каким образом? Ведь не питаясь человеческой кровью, человеческой смертью, вампиры ее теряют!

Брови доктора сдвинулись к переносице – это Лидия смогла разглядеть даже без очков.

– Кто вам такое сказал?

– А кто сказал вам, что это не так? – парировала она. – Прогуляйтесь как-нибудь ночью к каналу, дойдите до старого шлюза, пока не начался прилив, и покопайтесь на отмелях, если всерьез считаете, будто она никого больше не убивает…

Доктор Тайс покачал головой. Взгляд его сделался точно таким же, как у Маргарет Поттон, серенькой гувернантки, очарованной Симоном.

– А «глухой к компромиссам», – продолжила Лидия, – леди Итон могла оказаться, так как поняла: поскольку вы немец и мадам тоже немка – и при этом уже три года состоит в переписке с неким полковником из Берлина, ее желание больше походить на живую, сохранив все силы Неупокоенной, продиктовано скорее стремлением наладить сотрудничество с кайзером, чем ностальгией по свету солнца!

Тайс вскочил на ноги:

– Да как вы можете?!. Петра относится к «кайзеру» с его так называемым «Рейхом» нисколько не лучше, чем я! И ей, и мне хочется всего-навсего простого человеческого счастья, простой человеческой любви…

Лидия села, хотя от этого голова взорвалась такой ужасающей болью, что ей пришлось опереться ладонью о стену.

– То есть дальше, по-вашему, наступит сплошная идиллия? – спросила она. – Вы обеспечите вампирам возможность свободно расхаживать где угодно хоть ночью, хоть днем, затем она обратит в вампира вас самого, и будете вы жить-поживать да добра наживать?

Не в силах разглядеть лица доктора, Лидия не могла точно сказать, как на него подействовали эти слова, однако доктор Тайс – массивная расплывчатая фигура в белом халате – замер на месте.