Конфуций

Забота, то есть внимание к другим, — это основа хорошей жизни, основа хорошего

Чем строже и безжалостнее ты осудишь себя, тем справедливее и снисходительнее будешь судить других

Ведите дела и больше общайтесь с людьми, которые идут в ногу со временем и развиваются. Следуя этому правилу, вы тоже будете постоянно развиваться

Все чаще они стали говорить в присутствии правителя о том, что «все эти знатоки ритуалов самые настоящие бездельники, разоряющие себя долгим трауром и пышными похоронами».

Интриги увенчались успехом, и запуганный советниками малодушный князь не сдержал своего обещания.

— Я, — сказал он философу, — стар и не могу воспользоваться твоими услугами…

Конфуций воспринял отказ правителя спокойно, как и подабает благородному мужу, который не отчаивается и не ропщет.

Конфуций нисколько не жаловался на изменчивость князя, а только пожалел его как доброго и благонамеренного правителя, но не умеющего делать добро из-за своей зависимости от вельмож.

Однако вельможи не успокоились, поскольку ни у кого из них не было уверенности в том, что рано или поздно этот знаток ритуалов не вернет к себе расположение правителя.

Они перестали приглашать его к себе в дома и всячески выражали свою неприязнь к нему. И Конфуций все чаще стал подумывать о возварщении на родину.

У решения Конфуция вернуться в Лу была глубинная причина. Он приехал в Ци вслед за Чжао-гуном в значительной степени из уважения к своему князю, отторгнутому от родины и не желающему иметь больше никаких дел с олигархией трех кланов потомков Хуань-гуна.

Но пожив в Ци, Конфуций увидел, что полтическая ситуация в Ци была еще хуже, так как и в нем шла ожесточенная борьба между тремя влиятельными семьями Цуй, Цин и Тянь.

Самой мощной была семья Тянь. Ее глава дома действовал в согласии со старыми знатными семействами и поставил на место премьера талантливого администратора Янь-цзы.

На самом же деле министр был подставным лицом, а глава дома Тянь получил такую власть, что мог действовать, не обращая никакого внимания на правителя.

Конфуций, который был не в состоянии видеть тираническое управление трех семей в родном царстве, из-за которого он и отправился в изгнание, теперь был вынужден наблюдать за деспотизмом семьи Тянь.

Сыграло свою роль и то, что кризис в Ци был намного серьезнее и грозил самыми непредсказуемыми последствиями.

Более того, до философа стали доходить упорные слухи о том, что на него готовится покушение.

Что оставалось в такой ситуации Кофуцию?

Да только одно: как можно быстрее покинуть Ци. Тем более, что его мечты не осуществились и на этот раз.

— Помните, как я уезжал из Цюйфу? — спросил он учеников, усевшись в повозку. — Я ехал как можно медленнее. Вот так надо уезжать из страны своих предков. А теперь мы отправляемся, даже не пообедав. Вот так нужно возвращаться на родину!

По пути домой он снова поднялся на гору Тайшань. В глубокой задумчивости он стоял на самом краю скалы, наблюдая за двумя парившими в небе орлами.

Конфуцию очень нравились эти сильные и гордые птицы. Именно такими, смелыми, мощными и уверенными в себе должны быть и благородные мужи, и тогда никому не надо будет бегать из одного царства в другое.

Когда он повернулся к стоявших поодаль и хранивших почтительное молчание учеников, один из них сказал:

— Разрешите задать вопрос, Учитель?

— Спрашивай, — кивнул Конфуций.

— Обладает ли, на ваш взгляд, правитель Ци человеколюбием?

Конфуций вспомнил последние слова, которые он слышал от князя: «Я стар и не могу воспользоваться твоими услугами…»

Он усмехнулся и ответил в своей излюбленной манере, не отвечая прямо на вопрос и отсавляя ученику возможность додумать за него самому.

— Там, где царит человеколюбие, все прекрасно, а тот, кто селится там, где нет человеколюбия, не мудр…

Конфуций испытующе взглянул на учеников и по их лицам понял, что до них дошла тайная суть его иносказания о причине, побудившей его, в конце концов, покинуть царство Ци.