Конфуций

Услышав о решении Учителя, его ученики пребывали в замешательстве: всю свою жизнь Учитель был так щепетилен в выборе друзей и покровителей, а тут по первому зову готов бежать к откровенному мятежнику, которого ждало неминуемое поражение.

К тому же сторонники Гуншань Фуцзяо тоже не отличались благочестием, и именно они, ввергли Лу в пучину смуты, изменив заветам древних царей.

Разве не они отняли власть у законного государя и обрекли на изгнание многих достойнейших мужей царства?

Особенно негодовал прямодушный и вспыльчивый Цзы-Лу.

— Очень может быть, что нам некуда идти, но почему мы должны идти к такому ничтожному человеку, как Гуншань Фуцзяо? — горячился он.

Цзы-Лу, как всегда, рассуждал просто, не отягощая себя излишними сомнениями: восставать против своего господина нехорошо, а Гуншань Фуцзяо именно так и поступил.

Следовательно, он вовсе не борец за «праведный Путь», а обыкновенный изменник.

Конечно, Конфуций мог бы сослаться на то, что Чжоуская династия началась с восстания вождя чжоусцев против династии Шан. Но он не стал этогоделать.

— Тот, кто меня призвал, — сказал он, — сделал это неспроста. Если он даст мне возможность работать, я сумею возродить здесь власть Чжоу!

Признание, что и говорить, примечательное, с редкостной откровенностью показывающее, как высоко оценивал Учитель Кун свои способности, как верил он в свое высокое назначение стать новым Чжоу-гуном.

Впрочем, Конфуций, быть может, просто советовался с учениками или даже соблазнительными речами испытывал их добродетель.

К Гуншань Фуцзяо он так и не поехал, да и замыслы мятежников были явно неосуществимы.

Глава IV «Быть правителем тяжело, быть советником отнюдь нелегко»

Обращение взбунтовавшегося воеводы к знаменитому учителю не осталось незамеченным при луском дворе.

Однажды утром у ворот дома Конфуция раздались удары гонга, и во двор вошел гонец, державший в руках верительную бирку государя и шкатулку с царским посланием.

Дин-гун приглашал Учителя Куна на аудиенцию. Это Цзи Хуаньцзы от имени правителя спешил привлечь к себе Конфуция, опасаясь, как бы тот и в самом деле не ушел в стан мятежников.

Возможно, для этого приглашения имелись и другие причины: некоторые из учеников Конфуция уже служили под началом того же Цзи Хуаньцзы, и в таких условиях не призвать на службу их учителя было уже почти позором и для них, и для их начальников.

После многих лет «отдохновения на досуге» судьба давала Учителю Куну шанс «помочь народу, исправить мир».

Ослушаться государя было бы и глупо, и непростительно дерзко.

На следующий же день Конфуций пошел знакомым путем к царскому дворцу.

Если сам прям, то всё исполнят и без приказания. А если сам не прям, то слушаться не будут, даже если им прикажут

Когда государство управляется согласно с разумом, постыдны бедность и нужда; когда государство не управляется согласно с разумом, то постыдны богатства и почести

Относитесь к народу по-доброму, и люди будут трудиться с усердием. Возвышайте добродетельных и наставляйте неученых, и люди будут доверять вам

Там было все, как всегда: те же массивные ворота, те же стражники в блестящих латах, с длинными пиками в руках и та же обсаженная кипарисами аллея среди просторного двора.

Пройдя вопрота, Конфуций вошел в еще один двор и направился к крыльцу большого здания с красными колоннами по всему периметру.

По ступенькам он поднялся в тонувший в полумраке тронный зал, в котором рядами стояли знатные люди царства в шуршащих шелковых одеждах.

Он подошел к трону и, опустившись на колени, каснулся лбом пола.

Гулко прозвучали приветственные слова государя, а потом последовал неизбежный на подобных церемониях вопрос:

— Единственный хочет знать, существует ли на свете такое изречение, которое приведет государство к благоденствию?

— Одним изречением благоденствия в государстве не добиться, — оторвав голову от пола, ответил Конфуций.

В зале воцарилась неловкая тишина, поскольку сановники посчитали, что ответ заносчивого книжника граничит с оскорблением царской особы.

Желая сгладить неприятное впечатление от слов Конфуция, Дин-гун задает еще один вопрос:

— Ну а есть ли такое изречение, которое приведет царство к гибели?

— Одним изречением царство не погубить, — скаазл Конфуций. — Но есть такие слова: «Счастье правителя в том, что ему никто не смеет перечить!»

Что и говорить, дипломатического такта Конфуцию явно не хватало. Ведь эти слова он говорил парктически лишенному власти государю да еще в присутствии всего его окружения.

Дин-гун даже намеком не выказал своего недовольства. У таких аудиенций свои правила, и их нужно соблюдать.