Командиры седеют рано

— Хотел. Ой, хотел! В мыслях и решетки вырывал и подкопы под стены делал, чтобы убежать с ней на волю.

— Вот видишь. А других сила любви на подвиги толкает, героические дела вершат люди. Изобретения делают, книги великолепные сочиняют.

Жорка опять пристально посмотрел на командира полка. Сощурился:

— А хочешь, батя, я тебе такое скажу?

— Скажи.

— Только ты не обидишься?

— Ты меня много раз уже обижал.

— Чем, батя?

— Своим поведением.

— Ну что я сделал? От легавых ушел на машине? Пьяный напился? Это все ерунда! Я тебя в другом обманул. Ты мне, батя, не верь. Я сволочь!

Полковник ждал.

— Ты думаешь, я перековался? Ни вот столечки! — Жорка показал кончик пальца. — Ты думаешь, я поверил в твои голубые экспрессы? Как же! Я на шофера учился, чтобы машины воровать и с Нинкой на юг, в Сочи, ездить. Вот для чего я учился. А ты мне верил. Думал, Жорка человеком стал. Нет, батя, не верь мне, просчитаешься!

Полковника сначала поразили Жоркины слова: неужели все зря? Паханов, выходит, остался тем, кем был? Но тут же понял — нет. То, что говорит Жорка, правда — таковы его намерения. Но он их не осуществлял! Значит, он, Миронов, и армия оказались сильнее Жоркиного прошлого. Сильнее, иначе бы Жорка уже сбежал. Украл бы машину и покатил со своей Нинкой на юг. Нет, работа не пропала даром! Борьба продолжается. И тот факт, что Паханов обо всем рассказал, тоже многое значит.

— Ты мне скажи — почему напился? — спросил командир.

— А я разве не сказал? — удивился Паханов. — Из-за Нинки. Хотел ее повидать. Потолковать насчет будущей жизни. Я тебе, батя, опять сбрехал. Думал я насчет туристских автобусов. Нравится мне такой сюжет жизни. Однако пойдет ли на это Нинка?

— Не захочет — не надо, — сказал Миронов. — Найдешь себе хорошую девушку. За тебя теперь любая пойдет.

— А скажи, батя, ты мог бы тогда сойти с поезда и оставить свою барышню?

— Нет, не мог бы.

— Вот и я не могу. Автобусы-экспрессы, Сочи-мочи — все это хорошо, но Нинка должна быть рядом!

— Тогда ее надо спасать, — убежденно сказал полковник. — Помоги ей выбраться из преступного мира, подай ей руку. Ты теперь сильней ее. Что хорошо, что плохо — разбираешь.

— Ой, товарищ полковник, плохо вы знаете Нинку. Это ж огонь. Шкода. Ей дай руку, так она за нее к себе назад утянет. И нужна ли вообще ей моя рука? Может, уже за другую держится?

— Надо выяснить.

— Вот я и хотел поехать в Ташкент с командой. Все узнать. Поговорить с Нинкой. Так, мол, и так.

— За чем же дело стало? — спросил полковник.

— Берут только чистеньких. А я — вор. Мне веры нет. Отставили. Я и напился.

— Чудак. Пришел бы ко мне, все уладили.

— Так вы и будете всю мою жизнь ладить? А почему же другие мне не верят?

— Ты сам говорил — верить тебе нельзя.

— Это верно.

— В затруднительное положение ты меня поставил. Хочется мне тебя отправить в Ташкент. Но за пьянку я должен наказать.

Паханов так и встрепенулся:

— Пусти, батя, в Ташкент!.. Я тебя за это трудом отблагодарю. Буду, как проклятый, день и ночь работать.

— А не подведешь? Не прилипнешь к Нинке? — спросил Миронов.

— Чтоб мне век свободы не видать!

Это была самая страшная клятва в Жоркиных устах.

Миронов понимал — в его отношениях с Жоркой наступил критический момент. Доверие еще крепче привяжет, недоверие оттолкнет. Поездка в Ташкент для Жорки — все равно что путешествие на остров с поющими сиренами. Он может оттуда не вернуться. Но Миронов еще раз все обдумал и решил: Жорка не тот, каким он был год назад, рисковать нужно.

— Хорошо. Поедешь. За пьянку я тебе объявлю пять суток. Отсидишь после возвращения из командировки.

Жорка порывисто встал, глаза у него были трезвые и счастливые.

— Ну, товарищ полковник, за это… за это…

Паханов не знал, что пообещать. Полковник сказал:

— Мне, Жора, ничего не надо. У меня все есть. А тебе я желаю удачи. Борись за свою любовь. Может быть, обстоятельства сложатся так, что Нину нужно оторвать от ташкентской компании, — вези сюда. Поможем.

16

Команда шоферов во главе с командиром автороты капитаном Петуховым должна была получить автомобили в Ташкенте, погрузить их на платформы, закрепить и сопровождать в пути. Когда Петухову по телефону сообщили о решении командира полка включить Паханова в команду, он взъерепенился. Кричал, что никуда не поедет, он не собирается подставлять шею из-за этого уголовника. Однако, поутихнув, даже не позвонил Миронову. Знал — бесполезно. Считая себя обреченным на взыскание, с тоской думал: «Везу волка в лес!»

Команда уехала.

Миронов, занятый множеством дел, все-таки часто вспоминал об уехавшем Жорке и с тревогой ждал, чем это кончится. Через неделю пришла телеграмма от Петухова: «Машины получили. Едем. Все порядке». Теперь уже не беспокойство, а любопытство точило полковника. Что же там произошло? Как Жорка встретился с дружками, с Нинкой?

Эшелон прибыл ночью. Ночью же его разгрузили, и машины перегнали в парк. Миронову доложили только утром, он поспешил в автороту — посмотреть на автомобили. Это был, конечно, предлог. Машины новые, с завода, что их смотреть? Полковнику не терпелось поговорить с Пахановым.