Командиры седеют рано

Жорка работал честно, весь отдался своей новой работе. Она ему нравилась.

Однажды в парк пришел командир полка. К нему вызвали Паханова и еще двух шоферов. Рядом с полковником стоял Петухов. По его недовольному виду, по тому, что он молчал, Жорка понял — капитану очень не нравится поручение, которое дает шоферам полковник.

— Вы поедете в Ашхабад, — сказал Миронов. — Оттуда нужно привезти кабель, тележки для движущихся мишеней, рельсы, уголковое железо для оборудования стрельбища. Все это будет доставать и закупать майор Федоров. Ему придется иногда подолгу находиться в учреждениях, но без его разрешения чтоб никто из вас никуда не отлучался. Смотрите, в городе большое движение — будьте осторожны. — Полковник, прищурив глаза, весело посмотрел на солдат, которые стояли рядом с Жоркой, и добавил: — И вообще там соблазнов много.

Но Жорка отлично понял, к кому относятся эти слова.

Утром колонна во главе с майором ушла в рейс. Путь предстоял далекий — километров триста. Из Ашхабада Федоров должен был позвонить вечером о прибытии и о том, как он начал выполнять порученное ему дело. Но телефонный звонок майора последовал гораздо раньше — в середине дня. Взволнованным голосом Федоров доложил:

— Паханов сбежал!

— Куда сбежал? — спросил изумленный полковник.

— Не знаю. Угнал машину и сам исчез.

— Как это произошло?

— Я ехал на головной машине, он вел замыкающую. Я видел только одно: за ним гналась милиция, а он мчался куда-то в сторону от шоссе по полевой дороге.

— Что же он натворил?

— Не знаю.

— Справьтесь у милиционеров.

— Так они умчались за ним.

— Поезжайте в ГАИ, узнайте там.

— Я уже был. Ничего определенного не знают. Нашей машины среди задержанных нет.

— Обратитесь еще раз в ГАИ и доложите мне.

Миронов был расстроен и озадачен. «Неужели окажется, что прав капитан Петухов с его чрезмерной осторожностью?»

Вечером майор Федоров доложил: Паханова обнаружить не удалось, милиция о машине с его номером ничего не знает.

«Что-нибудь в этом деле не так. Почему его ловила милиция? Если он собирался удрать, то сделал бы это потихоньку, без погони. И почему, собственно, за ним погнались? Кто знал, что он решил уехать? Нет, просто так он уехать не мог. Нужно проверить, может быть, записку оставил в тумбочке».

В полку о случившемся ничего не знали. Миронов позвонил в автороту.

— Слушаю, — ответил Петухов.

— Я насчет Паханова…

— Извините меня, товарищ полковник, — заторопился капитан. — Я напрасно противился. Паханову действительно можно доверять.

Полковник не понимал — иронизирует, что ли, Петухов?

— Вы о чем? — сердито спросил он.

— Я говорю, доверять можно — раз приехал самостоятельно из такого дальнего рейса.

— Не понимаю вас.

Капитан, видимо, тоже чего-то не понимал и поэтому умолк.

— О каком рейсе вы говорите? — спросил Миронов.

— В который вы его утром отправили. Сейчас моет машину.

— Кто моет?

— Паханов.

— Где?

— На мойке.

— Ничего не понимаю…

Трубка опять недоуменно помолчала, а потом нерешительно добавила:

— Не я вам позвонил, товарищ полковник… Вы хотели что-то спросить?

— Где Паханов?

— Я же говорю, моет машину.

— Вы сами его видели?

— Сам.

— Пошлите его ко мне. Немедленно.

— Есть.

Жорка вошел в кабинет командира полка с опущенной головой. Встал у двери.

— Что случилось? — сурово спросил полковник. Жорка пожал плечами. — Что ты натворил, я спрашиваю?

Жорка поднял голову, посмотрел полковнику прямо в глаза.

— Ничего, батя, я не сделал. Чтоб мне век свободы не видать! Они сами свист подняли. — Жорка помолчал и опять, виновато опустив голову, добавил: — Как они свистнули, во мне этот… Как вы его называли? Рефлекс… и сработал. Стал я уходить. А зачем, сам не знаю. Так уже я привык: милиция свистит, — значит, мне уходить нужно. Когда увидел, что гонятся, тут меня совсем азарт взял. Не дамся — и все! Одним словом, ушел я от них. И домой вернулся. В Ашхабад не поехал — по номерам задержат.

— Почему же они тебе свистели? Может быть, правила нарушил?

— Нет. Ехал нормально.

— А когда удирал, никого не сбил?

— Нет. Ушел чисто, — с улыбкой сказал Паханов.

— Нечего сказать — чисто! Ты же мог людей подавить.

— Мог бы.

— Опять на волосок от тюрьмы был.

Жорка вздохнул:

— Такой уж, видно, я непутевый.

— Ну ладно. Иди отдыхай. Будем ждать, что о тебе официально сообщат. По номерам найдут, где машина приписана.

— Я правду сказал, другого ничего не было.

Полковник верил Жорке. Его даже развеселил этот случай с рефлексом. К тому же сегодня впервые Паханов назвал его батей. Он сделал это неумышленно, в сильном волнении. Значит, в сознании Жорки, в мыслях наедине, полковник существует для него уже как батя. И Миронов чувствовал — слово это Паханов не позаимствовал из Сенькиных писем, оно родилось самостоятельно, в теплоте и доброжелательности их отношений.

15