Колдун моей мечты

— Уходи! — бросила резко. — Пока я в тебя ещё чем‑нибудь не запустила. На этот раз большим и тяжёлым, чтоб уж наверняка.

Но вместо того чтобы послушаться и убраться подобру — поздорову, негодяй, нахально ухмыльнувшись — мол, плевал я на твои пожелания, — двинулся в мою сторону.

— Должен же я хоть что‑то поиметь с этого вечера. Раз терпел тебя так долго.

Вот не нравится мне этот взгляд. И эта крадущаяся походка…

Я ж говорю, кошак. Наглый и самоуверенный.

— И что это ты собрался тут поиметь? — выпалив, умолкла, осознав, насколько двусмысленно прозвучал мой вопрос.

Что‑то прикинув в уме, ведьмак заявил, скорее обращаясь к самому себе, чем к своей захваченной врасплох жертве:

— Должны успеть до десерта.

— Тронешь — убью, — предупредила, вот только прозвучало это совсем не грозно. По крайней мере, Салвиати пугаться принципиально не собирался.

В отличие от меня.

Это я в присутствии других ведьмаков, например, того же Дарио, вся такая бесстрашная и безтормозная, потому что знаю, что при свидетелях мне ничего не будет. А когда тет — а-тет, пожалуй, лучше не нарываться.

Назад отступать мешала кровать, поэтому я стала бочком продвигаться к выходу, пытаясь увеличить между мной и этим хищником расстояние и прикидывая, как бы поскорее добраться до спасительной двери.

По — видимому, Габриэль решил, что много думать мне вредно, да и десерт вот — вот подадут, а значит, следует поторопиться: подскочив, бесцеремонно придавил меня к стене.

— Сейчас же отпусти! — упёрлась кулаками мерзавцу в грудь, наивно полагая, что мне удастся его оттолкнуть. Горячее дыхание обожгло кожу, а от опасной близости с ведьмаком кровь ударила в виски. Ненависть схлестнулась с желанием снова ощутить вкус его губ.

А он, как назло, и не думал меня отпускать. Наоборот, прижался ещё теснее, беззастенчиво продолжая лапать мои бёдра.

Да ты… — закончить нецензурную речь я так и не успела, негодяй завладел моим ртом.

— Значит, теперь мы будем играть в недотрогу? — вдоволь меня помучив (а именно это я себе и внушала, что меня мучают и вообще я страдаю), прошептал хрипло. Перестав терзать мои губы, начал покрывать поцелуями шею, лицо, при этом не оставляя попыток задрать подол моей бедной юбки. К счастью, облегающий наряд не оставлял садисту шансов осуществить задуманное. Разве что он окончательно психанёт и порвёт его к чёртовой бабушке.

— Габриэль, прекрати! — очередная попытка оттолкнуть ведьмака ничего не дала, он точно взбесился.

— Раньше ты особо не сопротивлялась.

— Раньше ты не был таким козлом! — прошипела, стараясь увернуться, пока мне не заткнули рот очередным наглым поцелуем. — А хотя нет, всё‑таки был… Иди, вон, лучше обхаживай свою Франческу!

— Сколько можно повторять: мы с ней не пара. Когда же ты уже наконец это поймёшь и перестанешь меня грызть. Я только тебя хочу…

Насчёт последнего сомнений не оставалось. Слишком уж тесным было соприкосновение наших тел, что позволяло мне в полной мере прочувствовать, насколько я желанна.

Поняв, что юбка так просто не сдастся, ведьмак приступил к плану «Б»: нетерпеливо зашарил по спине в поисках застёжки. И, словно бы издеваясь надо мной, наверное, желая наказать за сцену за ужином, жадно припал к изгибу на шее, явно намереваясь оставить на нежной коже засос.

— Совсем обалдел?! — Ещё не хватало светить перед всеми позорной меткой!

— Это я из‑за тебя потерял голову, — сходу нашёл виновницу своего припадка.

Наверное, я бы чем‑нибудь его всё‑таки огрела или он бы меня таки «покорил», если бы в тот момент не раздался стук в дверь, ознаменовавший моё спасение.

— Габриэль, тебя отец зовёт.

Ведьмак прижался лбом к стене, шумно выдохнул, пытаясь справиться со своими демонами. Не сопротивлялся, когда я его оттолкнула, и не стал удерживать, когда выскочила на балкон.

Пусть сам объясняет своей бабушке, что тут забыл, а мне необходимо остыть.

— Скажи, я сейчас подойду, — крикнул он воскресшей покойнице. Спустя несколько мучительно долгих мгновений наконец вышел из комнаты.

Я стояла, вглядываясь в объятый сумерками сад, наслаждаясь прикосновениями лёгкого ветерка, освежавшего кожу. По — хорошему, мне бы сейчас под холодный душ. Ещё лучше — в какой‑нибудь гигантский морозильник. Всё тело пылало, а к щекам, казалось, только прикоснись и обожжёшься.

— Не помешаю? — Аделаида приблизилась совсем бесшумно, а может, это я настолько ушла в себя, что не заметила её появления.

Оторвавшись от каменных перил, обернулась к хозяйке вечера.

— Простите, что вела себя так за ужином. Столько всего наговорила. — Сейчас мне действительно было стыдно за свои слова. Перед Аделаидой, перед родителями Дарио, которые наверняка чувствовали себя неловко, став невольными свидетелями наших с Салвиати разборок.

Женщина встала со мною рядом и задумчиво посмотрела на небо, на котором сквозь серую дымку проглядывали первые, ещё редкие звёзды.

— Габриэль тоже сегодня показал себя не с лучшей стороны.

На что я лишь горько усмехнулась, едва не добавив, что он частенько демонстрировал мне эту свою не лучшую сторону.