Кофейные истории

Это существо спустится на кухню и скажет повару, что хозяйка просит нынче вечером положить побольше перца в жаркое – и хозяину тоже. Затем оно добавит прямо в тарелки лекарство – то самое, горькое, которое должно подарить беспробудный сон… А потом, когда одни слуги уйдут, а другие уснут, оно раскрутит газовые светильники и пройдёт по особняку со свечой.

Огонь распространяется быстро, жаркий и жадный.

Двое в спальне даже не успевают понять, что происходит – и умирают одновременно, рука об руку, голова к голове. Сомнамбула стоит в дверях, обугливаясь – боли она не чувствует – и скалится торжествующе.

…до тех пор пока Ноэми – мёртвая Ноэми – не приподнимается на супружеском ложе и не смотрит чёрными-чёрными глазами.

– Ты поплатишься за это.

Её голос не громкий, но перекрывает даже рёв пламени.

Сомнамбула – тот, кто управляет ею – перестаёт улыбаться.

– Я не боюсь твоих проклятий.

– Это не проклятие, – говорит Ноэми спокойно. – Это пророчество. Твоя погибель ближе, чем ты думаешь – птица с железными крыльями, моя кровь… его кровь, – и она бережно касается лица Идена. – А когда ты умрёшь окончательно, там, по ту сторону, я буду тебя ждать.

Она улыбается.

Сомнамбула делает шаг назад – а потом пол обрушивается, и всё тонет в огне.

Так странно, думает Элси. Теперь не страшно.

Совсем не страшно.

Когда я очнулась, была ещё кромешная ночь. На столе горели свечи – сразу с десяток; сильно пахло воском и ароматическими травами, резковато и пряно... И ещё вербеной, пусть и слабо, едва уловимо.

Губы отчего-то саднило.

Лайзо, кажется, не заметил моего пробуждения. Он сидел на краю постели, чуть сгорбившись; сомкнутые веки слегка подрагивали. Страх, безнадёжность, глухая тоска – все те подавляющие чувства, что наполняли мой сон, медленно отступали, рассеивались. Наверное, потому что Элси умерла без сожалений, и последним, что она ощущала, было облегчение, что им с Артуром уже никогда не встретиться.

– Ты узнала, что хотела? – спросил вдруг Лайзо.

– Да... и нет. Узнала совсем не то, что ожидала, – призналась я, присаживаясь.

Голова сильно кружилась; рука, которая сжимала салфетку с завёрнутыми в неё серьгами и кольцом, чуть саднила, слово заживающий ожог. Рассказ получился коротким – мне не хотелось раскрывать тайны Элизабет Тиллер даже близкому человеку… да и как облечь в слова столь непростые чужие чувства? То, что она переживала, когда видела Артура – пусть даже и зная, что перед нею подделка, иллюзия – ошеломляло настолько, что причиняло почти физическую боль. Сейчас, пожалуй, никто не мог бы обвинить Элси в том, что она поддалась наваждению, ибо врага, с которым ей пришлось столкнуться, было невозможно победить лишь с её собственными силами.

А ещё стало понятно наконец, что заставило Валха атаковать без оглядки на любые риски: его слабое место было раскрыто.

Он стал уязвим.

– Тело мертвеца, – задумчиво протянул Лайзо, так и не обернувшись ко мне. – Что ж, это действительно похоже на правду… Мать рассказывала один случай. Как-то давно беспокойный дух стал преследовать их табор и строить пакости. И никак не удавалось его прогнать, пока наконец некий умелец – это мой прадед был – не заставил каждого выложить на стол все вещи, полученные за последнее время. Среди тех вещей были очень красивые ботинки. «Откуда эти ботинки?» – спросил он девушку, которая их принесла. «Я нанялась работать к вдове башмачника, и она мне заплатила ботинками», – ответила та. Ботинки разрезали и внутри каблука нашли косточку из человеческого мизинца. Оказалось, что вдова своего мужа отравила, а чтоб мертвец не стал ей мстить, спрятала косточку в каблуке и отдала их девице-работнице с заговором: «Кто твой прах топчет, на того и злобу копи, а на меня не серчай». Косточку похоронили, и несчастья в таборе прекратились.

Одна из свечей на столе зачадила и погасла; стало темнее.

Я поёжилась.

– Какая занимательная история.

– Таких много, – пожал плечами Лайзо. – Но на всякого мертвеца своя управа. Кого-то надо с почестями предать земле, а кого-то разобрать по косточкам да раскидать на все четыре стороны.

В задумчивости я села, свесив ноги с края постели. Губы по-прежнему слегка пекло; аромат вербены окружал меня, точно облаком, кружил голову…

«Что-то не так, – пронеслось в голове. – Что произошло, пока я спала?»

– Сперва надо разыскать тело Валха, а после уже думать, как от него избавиться, – произнесла я рассеянно; мысли у меня крутились отнюдь не вокруг расследования. Вспыхнула чуть ярче, догорая, и погасла другая свеча. Темнота окутывала нас с Лайзо, ложилась на плечи одной шалью на двоих, словно подталкивая друг к другу… – Моя мать была уверена, что в этом и лежит ключ к победе над ним. И ещё: он должен прятаться где-то в Бромли, но где? Можно, пожалуй, проследить за Абени, но вряд ли он держит своё тело рядом с той, что его ненавидит и использует любую возможность, чтобы вырваться на волю и сбросить оковы рабства длиною в двести лет… Ты слушаешь меня?

– Да, – кивнул он, всё так же глядя в сторону.