Кодекс калибра .45

Он достал из коробки, стоявшей на краю стола, сигару. Пока я вскрывал конверт, он осмотрел ее со всех сторон, потом отрезал кончик и прикурил. Я достал, а потом развернул лист бумаги. Перед тем как углубиться в чтение, посмотрел на адвоката и наткнулся на взгляд, который был, как мне показалось, полон любопытства. Усмехнувшись про себя, принялся читать, но уже спустя пару минут недоумение вновь овладело мной. Это письмо фактически являлось расширенной копией той самой записки, которую я читал у Одноглазого.

«Дик, если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых. У тебя, наверно, возник вопрос, почему именно тебе я все завещал. Как ни странно, четкого ответа на него нет. Никогда не думал о семье, но когда тебя узнал ближе, неожиданно подумал: как было бы здорово, если бы у меня был такой сын. Наверно, это и будет ответом, а вот почему составил завещание, я могу сказать точно. В Чикаго появился Мишель Эбре, который разыскивает меня. Когда-то мы были друзьями и напарниками. Мы оба взломщики сейфов высокой квалификации. Работали в Германии, Франции, Бельгии. Во время последнего ограбления сработала тревожная сигнализация. Я сумел уйти, а Эбре не повезло. Его схватили и дали семь лет. Потом мне передали, что в этом он обвиняет меня. Отсидев, он долго искал меня, пока не нашел здесь, в Чикаго. Я мог все бросить и сбежать, но не вижу в этом смысла. Несколько месяцев тому назад мой врач сказал мне, что у меня очень плохо с сердцем. Его хватит от силы на год. Вот я и решил: какой смысл бежать, если приговор уже вынесен. Ты можешь спросить: почему я не сказал о завещании и не обратился к тебе за помощью? Если честно, то после некоторого раздумья решил предоставить все судьбе. Пусть будет, что будет. Антиквар».

Закончив читать, я некоторое время сидел и думал, что мои сомнения в отношении Мориса имели под собой почву. Кроме этого, я получил ответ на главный вопрос. Кто его убил.

«Значит, вор-рецидивист. Теперь понятна его дружба с Одноглазым. Вопрос. Если он не виноват в аресте этого… Эбре, то почему сбежал из Европы в Америку? Матерый уголовник испугался угроз? Смешно. Еще эта странная цепочка: записка — письмо — завещание. Зачем? Что Антиквар хотел…»

Неожиданно мои мысли прервало легкое покашливание. Недоуменно повернулся на звуки и только тогда вспомнил, где нахожусь.

— Извините. Задумался.

— Что-то прояснилось?

— Даже не знаю, что и сказать, — секунду я колебался: дать письмо прочитать адвокату или нет, но, в конце концов, победила осторожность. — Пишет, что нашел во мне… близкого по духу человека. Если можно так выразиться. И все такое прочее.

— Странно, — лицо адвоката стало задумчивым. — Не замечал за ним особой чувствительности. Впрочем, это не мое. Когда вы собираетесь нанести визит к нотариусу?

— Чего тянуть?! Давайте прямо сейчас!

Адвокат положил окурок сигары в пепельницу и придвинул к себе телефон.

— Позвоню и узнаю: сможет ли он нас принять?

После короткой беседы адвокат положил трубку и сказал:

— Нам повезло. Через час он нас примет.

— Так что, едем?

— Если вы не против, то давайте поедем минут через двадцать. Мне еще нужно кое-что сделать.

Его секретарша, молодая женщина лет двадцати пяти, бросила на меня любопытный взгляд, а потом снова принялась выбивать дробь на пишущей машинке. Из-за приоткрытого окна доносился привычный шум улицы. Скучать мне пришлось недолго, дверь кабинета открылась, и на пороге появился его хозяин. Вый-дя на улицу, мы стали оглядываться в поисках такси, как вдруг я снова наткнулся на чей-то цепкий взгляд. Скользнул глазами по толпе, ища чужой взгляд, но шпион как в воду канул. Меня явно выслеживали, и теперь я начал склоняться к мысли, что это вполне может быть таинственный убийца Антиквара.

Ехать оказалось недалеко, и спустя полчаса мы уже сидели в приемной перед кабинетом нотариуса, а еще через десять минут нас принял сам хозяин. Меня удивил его внимательный и цепкий взгляд во время нашего знакомства, словно он меня с кем-то сравнивал. После ряда формальностей нотариус достал из большого сейфа небольшой конверт из плотной бумаги. Положил его на стол перед собой, а потом медленно придвинул ко мне, после чего извлек из сафьяновой папки лист бумаги.

— Мистер Дантон. Сейчас я прочту завещание, которое было мною составлено со слов Мориса Лепье…