Княжья доля

Поразмыслив и придя к выводу, что ничего худого в том нет — ведь не будет же князь просить у епископа благословения в богопротивном деле, — отец Арсений утвердительно кивнул, заметив благосклонно:

— Ин ладно.

Настроение у епископа и впрямь было приподнятое, невзирая на боли в спине. Не ожидал он такого смирения от буйного князя, коему, будь его, Арсения, воля, он бы не доверил в управление самого что ни на есть захудалого селища.

Может, и впрямь стоит вести себя с ним помягче, дабы поддержать на первых порах, не то, упаси бог, вновь на старые грехи потянет.

Еще лучше почувствовал он себя после лечебного сеанса у ведьмачки.

Несколько смущало лишь то обстоятельство, что пришлось разоблачаться перед девкой, но результат того стоил, ибо после приложенных тряпиц с какими-то припарками боль прошла уже к середине лечения, уступив место состоянию блаженства.

Через час епископ вышел к князю, значительно подобрев. На всегда хмуром, строгом лице робким солнышком из-за поредевших туч уже проглядывала улыбка.

— Смиренна дева сия, токмо из глаз черти сыплются, аки горох мелкий. Одначе, — счел он необходимым сохранить объективность, — боль мою оная отроковица утишила мигом, да и молитву чла бойко — не каждый мирянин на таковское сподобится. Может, и впрямь навет на нее возвели люди недобрые, — заметил он, милостиво подавая Доброгневе руку для поцелуя и осеняя крестом ее покорно склоненную голову.

Отпустив ее, он обратился к князю:

— Так что у тебя там за думка такая? — Арсений осторожно уселся на высокий резной стул-трон, в глубине души опасаясь, что боль вернется, но все прошло благополучно и он благосклонно воззрился на Константина.

Тот глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и наконец приступил к изложению своей идеи:

— Ведаю я, отче, что ходит по земле рязанской великое множество сирых да убогих людишек, милостыню прося Христа ради. Есть и увечные, в боях за Русь то ли руки лишившиеся, то ли вовсе покалеченные, то ли слепые с самого рождения.

— То все в руце божией. Стало быть, испытание им такое послано свыше, — вставил епископ.

— Мыслится мне, что испытание сие господь не токмо им уготовил, но и нам всем, дабы пробудить милосердие к страждущим, — деликатно поправил Константин.

Арсений одобрительно кивнул, и теперь в его пытливом взгляде, устремленном на князя, явственно можно было увидеть определенную долю уважения с легкой примесью удивления — как-то очень уж резко изменил свое поведение этот русобородый здоровяк.

Даже слишком резко.

Аж странно.

— Вот я и порешил испросить твое благословение, отче, на дело сие и, помолясь, основать первый странноприимный дом. Там они и жить, и спать, и кормиться будут. Работу же по соразмерности, чтоб полегче, им всегда можно подыскать, дабы не мыслили они себя дармоедами.

— Славное дело, — кивнул одобрительно епископ.

— А еще, отче, хочется мне школы учинить для детишек, дабы простой люд сызмальства был обучен и письму, и чтению, и счету. Но в первую голову Закону божьему, чтоб попы в церкви не по памяти молитвы чли, через пятое на десятое, а ведали и Библию, и прочие письмена святых отцов. Но тут мне без твоей подмоги, владыка, не обойтись.

Епископ нахмурился, досадливо посчитав, что, пожалуй, он поторопился с выводом, что князь встал на путь истинный.

Известное дело, гривны кончились, вот он и норовит под предлогом богоугодного дела запустить руку в церковную казну. Конечно, там позванивает изрядно, но ведь серебро копится не для княжеских забав.

Хотя поумнел князь, тут спору нет, а может, кто из бояр надоумил. С вывертом зашел, не став просить сразу, а начав со странноприимного дома. Теперь-то понятно, к чему он вел речь.

Однако впрямую отказывать все равно не годилось, да и изобличать ни к чему. Пусть считает себя самым хитрым — так-то оно куда проще.

— И рад бы выделить гривенок на столь благое дело, да уж больно ныне прихожане мало жертвуют, — сокрушенно развел руками Арсений. — Зрю оскудение великое в вере христианской у людишек. Я сам домишко свой во граде Рязани токмо благодаря подмоге изрядной братца твоего старшего князя Глеба подновил малость, а уж внове выстроить — гривен изыскать не смог.

— Да мне ни единой куны не надо, — прервал жалобы епископа Константин и не понял, отчего столь удивленно воззрился на него духовный владыка.

— То есть как не надобно? — недоверчиво переспросил тот. — А-а… в чем же просьбишка твоя?

— С людишками подсобить, — пояснил Константин. — Монахи-то, я думаю, и грамоту ведают, и счет умеют вести. Мне бы хоть по одному на пяток или десяток деревень. Как раз бы хватило. Ну а на село проще — там тебе только указать священникам, вот и все[37].

— Однако ни единого монастыря в моей епархии нет. Где ж я тебе, сыне, столь великое множество монахов ученых изыщу?

— А если митрополиту отписать, дабы он по десятку-другому грамотеев со всех епископов вытребовал?

— И вся просьба? — уточнил он.

— Да нет, скорее половина.