Клык и коготь

– Я не был у вас с тех пор, как умер отец, – сказал Эйван и поторопился продолжить прежде, чем она ответила. – И благодарю вас от всей души за ваше соболезнующее письмо, которое стало отрадой в тяжкое время.

– Хорошо, что вы смогли выбраться сегодня. Рималин особенно желал видеть вас. В Ириете в это время компании не найти. Все, кто уехал из города, уныло гоняют оленей голыми когтями, или – голой сталью, если это дамы.

– И что же удержало вас от этого восхитительного времяпровождения? – спросил Эйван.

Кетинар рассмеялась.

– Я правда не нахожу это увлекательным, день-два такой охоты – и ты уже готов вместо этого ежевику собирать. Мы вернулись в город из-за каких-то дел Рималина, которые касаются и вас.

Она определенно хотела, чтобы он спросил об этом, но он сумел удержаться.

– Я, оказывается, первый из гостей, – сказал Эйван, оглядывая пустую комнату, обычно в любой сезон переполненную гостями.

– Вы наш единственный гость сегодня, – сказала Кетинар. – Когда Рималин появится, мы сможем приступить к еде. У нас довольно свежая оленина, привезенная из деревни. Не забудьте восхититься ею, потому что Рималин сам поймал этого оленя.

Вскоре Рималин к ним присоединился, и оленя, как положено, съели и восхитились съеденным. После обеда, вместо обычного обтирания губками, Рималин предложил, чтобы Эйван присоединился к ним в их домашней бане.

– Я и не знал, что у вас есть своя баня, – сказал Эйван. – Я с радостью.

– Она вмещает только троих, поэтому мы обычно не приглашаем туда компанию, – сказала Кетинар.

Она повела их на семейную половину дома. Слуга с зажатой в когтях пикой стоял, загораживая проход, но с улыбкой отступил, когда Кетинар отослала его движением лапы. Нижняя часть пещеры оказалась любовно выложенной мрамором и украшенной статуями и орнаментами из серебра и золота. Вода в большой ванне едва заметно парила, от нее исходил легкий аромат шалфея и кедра.

– Какой прекрасный аромат, – сказал Эйван, прикидывая его стоимость. Себет понравилось бы. Если бы он мог купить ей такой, возможно, вернулась бы пропавшая из глаз искорка.

– Это одна из любимых причуд Кетинар, – одобрительно заметил Рималин. Все трое сняли шляпы и скользнули в воду.

– В таком блаженстве кажется неприличным говорить о бизнесе, – сказал Рималин после минутного наслаждения покоем.

Эйван разглядывал потолок из мрамора, с чешуйчатым орнаментом, выложенным яшмой и аметистами. Роскоши такого уровня можно было только позавидовать.

– Здесь невероятно комфортно, но я готов слушать, – сказал он. На самом деле он буквально сгорал от любопытства.

– Умирает старый Высокородный Телсти, – сказал Рималин. Эйван удивленно поднял голову. Этого он совсем не ожидал.

– О да, он совсем еще не стар для Высокородного, но его огонь пришел рано и выжигает его изнутри. Ожидают, что он не протянет до лета. Выживших детей у него нет. Его наследником должен был стать старший племянник, но я слышал, что они в ссоре. Младший племянник не может стать наследником, он священник. Старший племянник не получит титула, если только это не сказано ясно в завещании. Он молод. Отец его тоже священник. У Высокородных вечно какие-то проблемы с переходом титула. Племянника не растили, как положено растить наследника Высокородного, – старый Телсти не ожидал, что это может понадобиться, у него было полно детей, но они все так или иначе умерли. Есть еще племянница – та, что мы видели в тот день у Хатора. Хорошенькая такая, помнишь? Она может с равным правом претендовать на наследство Телсти, как и ее братья, и стала бы претендовать, если бы вышла замуж за такого перспективного дракона, как ты.

– Да с чего бы ей за меня выходить? – спросил Эйван, все ожидания которого были спутаны этим неожиданным поворотом в разговоре. – Я не могу позволить себе на ней жениться. И мне придется драться с ее братом.

– Он ничуть не больше тебя, – вставила Кетинар. – И если ты женишься на Геленер Телсти, которую выберет наследницей Высокородный, брат, вероятно, даже не вызовет тебя на поединок.

– Даже если наследство не выгорит, у нее своего приданого семьдесят тысяч, – сказал Рималин.

Убаюканный теплой водой и богатыми ароматами, Эйван уже почти начал обдумывать эту идею. Стать Высокородным – о таком он не мог мечтать даже во сне. Его отец родился в поместье Телсти, и, как он слышал, это были обширные владения, в которых он бы смог быстро вырасти, чтобы защитить свое положение. И тут, как холодная вода на чешую, его отрезвило воспоминание об оскорбительном прозвище Кеста для Себет: «маленькая Высокородница». Действительно сон, что-то недосягаемое, а чтобы достичь этого, он должен будет жениться на незнакомке и отказаться от Себет. Он мог бы отказаться от нее, чтобы спасти кого-то, кто дорог его сердцу, например Эйнар или Селендру, – но не ради этой бесплотной мечты.

– Я даже незнаком с этой драконицей, – запротестовал он. – Она и думать обо мне не станет.