Хроники преисподней

– Не хватало еще, чтобы они нам топливный бак пробили, – с неудовольствием заметил Нестор Васильевич.

Однако глиссер уже разогнался и на огромной скорости вывозил их из-под обстрела. Загорский старался удерживать руль и одновременно не подставляться под выстрелы. Поняв, что беглецы уходят, охрана стала прыгать в катера, надеясь их догнать. Взревели моторы, катера рванулись от причала и устремились в погоню.

И тут, наконец, стало ясно, почему Загорский выбрал для бегства именно глиссер. Катера просто не могли соперничать с ним в скорости, как не могут обычные дворняги соперничать с гончей. Глиссер шел почти в два раза быстрее самого быстроходного катера, и очень скоро погоня безнадежно отстала – спустя несколько минут носовые огни катеров окончательно скрылись во тьме.

– Ну что ж, – сказал Загорский, выпрямляясь, – остается надеяться, что нам хватит горючего до самого берега…

В этот миг кто-то застонал на корме. Арсений поглядел на Загорского.

– Да, – с легким неудовольствием сказал Загорский, – у нас пассажиры. Один охранник сидел прямо в глиссере. Не мог же я сбросить его в воду, пока он лежал без сознания – это верная смерть.

Арсений кивнул: ну да, верная смерть. А разве чекист не заслужил смерти? Разве не следует сбросить его в воду на прокорм рыбам прямо сейчас? Нестор Васильевич отвечал, что это не чекист, а простой военнообязанный, бывший крестьянин или рабочий и такой смерти он не заслужил. Арсений удивился: но ведь к катастрофе Россию привели именно эти самые крестьяне и рабочие, возглавляемые большевиками. Именно они обрушили страну, именно они сдали ее германским шпионам, они жгли имения вместе с запертыми там помещиками, а в городах резали буржуев. Так какое же может быть им прощение?

– Для начала давайте-ка свяжем ему руки, – хмурясь, отвечал Загорский. – А окончательную судьбу его решим потом, когда опасность минует.

Алсуфьев согласился неожиданно кротко: что ж, руки так руки; и даже выразил желание найти веревку. Однако Загорский остановил его и сказал, что все сделает сам. А Арсений пока пусть-ка подержит штурвал. Только править нужно не прямо на запад, иначе они приплывут точно в Кемперпункт, в руки к чекистам. Лучше держаться на пару румбов к северу, там пустынное побережье, и там можно будет спокойно пришвартоваться к берегу.

И он ушел на корму – вязать красноармейца. Вернулся через несколько минут и сказал, что все в порядке, теперь он им не помеха.

– Да, если вас не затруднит, передайте мне, пожалуйста, револьвер охранника, – берясь за штурвал, сказал Загорский.

– Какой револьвер? – удивился Арсений.

– Тот, который я вам давал, – спокойно отвечал Нестор Васильевич, не глядя на него.

Рука Алсуфьева скользнула к карману пиджака и замерла на миг. Загорский по-прежнему смотрел вперед прямо по курсу.

– Я почему-то полагал, что мы должны доверять друг другу, – сказал Арсений задумчиво.

Нестор Васильевич кивнул: должны. Вот только оружие пока лучше держать в одном месте, а именно – у него.

Арсений глядел Загорскому прямо в спину. Спина эта была совершенно расслаблена и не ждала никаких неприятностей. Нестор Васильевич, несмотря на свой богатый жизненный опыт, не понимал одной простой вещи: лагерь учит заключенного думать только о себе. Все прежние ценности здесь отступают на второй план перед основными инстинктами, которые заставляют беспокоиться только о сытости и комфорте.

Кто в этих обстоятельствах для него Загорский – товарищ по несчастью или неудобное обременение, от которого правильнее всего было бы избавиться? Ответ очевиден…

Арсений вздохнул, вытащил наган из кармана и отдал его Нестору Васильевичу. Тот взял револьвер не глядя, кивнул, положил к себе в карман куртки.

– Сколько до берега? – спросил Арсений после небольшой паузы.

– Глиссер дает около тридцати узлов, – отвечал Загорский. – На такой скорости, я думаю, нам понадобится меньше часа.

– А что потом? – не отставал Арсений. – Куда мы направимся потом?

Загорский слегка поморщился. Убегая, они подняли много шума. Вывели из строя аэроплан, увели глиссер. Чекисты им этого не простят, будут преследовать повсюду. Так что, видимо, придется уходить через границу, в Финляндию. Это двести с небольшим верст пешком. Если поторопиться, дней за десять вполне можно будет одолеть весь путь.

– За десять? – удивился Арсений. – Но мы пойдем по дикому лесу, пойдем наугад, без карты и компаса. Возможно, придется много блуждать…

– Блуждать мы не будем, – перебил Нестор Васильевич, – у меня есть компас.

Арсений поначалу не поверил. Компас? Но где Загорский смог его достать? Нестор Васильевич отвечал, что привез его с воли.

– Как же вы смогли спрятать компас при досмотре? – недоверчиво спросил Алсуфьев.

Нестор Васильевич вместо ответа открыл свою торбу и вытащил из нее завернутый в промасленную бумагу обмылок. Он сжал его с боков пальцами и обмылок разделился надвое. В нижней, пустой его части лежал миниатюрный компас.