Хроники преисподней

АНОНИМYС Хроники преисподней

© текст АНОНИМYС

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

* * *

Пролог. Старший следователь Волин

Инспектор службы безопасности славного аэропорта Шереметьево вид имел суровый и даже грозный, но в глаза Михаилу Юрьевичу смотреть явно не желал. Если бы Михаил Юрьевич интересовался подобными материями, он бы знал, что инспекторов нарочно учат не смотреть в глаза пассажирам, чтобы те на них как-нибудь не повлияли – например, не смогли загипнотизировать. Не то, чтобы инспекторы слишком боялись гипноза, но, как говорится, береженого Бог бережет.

Однако Михаил Юрьевич ничего не знал о гипнозе, поэтому и не беспокоился особенно. Не забеспокоился он и тогда, когда их с женой Ларисой чемоданы осмотрели с особым тщанием. Ничего плохого не пришло ему в голову даже когда его задержали на рентгене чуть дольше, чем ему бы того хотелось.

Нехорошее предчувствие появилось у него, только когда инспектор попросил пройти на личный досмотр.

– А что случилось? – заволновался Михаил Юрьевич.

– Ничего, стандартная процедура, – отвечал тот.

Михаил Юрьевич успокоился и, кивнув жене – мол, все в порядке, сейчас вернусь, – отправился следом за инспектором. За ними по пятам шел полицейский и невесть откуда взявшиеся понятые – две штуки, как и положено по закону. Если бы Михаил Юрьевич знал, что за ним следует не простой служитель порядка, а начальник линейного отдела полиции, вряд ли он был бы так же спокоен.

– Вы, наверное, из-за стомы[1] хотите меня досмотреть, – догадался Михаил Юрьевич. – Мне недавно операцию на кишечнике сделали, теперь вот, что называется, все мое ношу с собой. Но только уверяю вас, там я ничего не прятал, да это и невозможно.

Ни инспектор, ни полицейский, ни, подавно, понятые ничего не ответили на это двусмысленное заявление. Вся компания молча зашла в комнату для досмотра и дверь за ними закрылась. Спустя минуту рядом с закрывшейся дверью невесть откуда возник интересный собою шатен – старший следователь СК Орест Витальевич Волин. В саму комнату, однако, заходить он не стал, а лишь прислонился к стене, как бы охраняя выход на тот случай, если бы изнутри кто-то попытался с боем вырваться наружу. Кто и почему мог вырваться из комнаты для досмотра, было не совсем ясно, однако старший следователь заметно нервничал. Он даже вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, но вспомнил, что в аэропорту курить запрещено и сердито запихнул сигареты обратно.

Минут через пятнадцать дверь распахнулась. Первым вышел полицейский. Посмотрел на Волина.

– Ну, что? – живо спросил старший следователь, отделяясь от стены.

– Ничего, – отвечал полицейский, разводя руками. – Чист как стеклышко ваш гражданин Капустин.

– А рентген? – спросил Волин. – Рентген что-нибудь показал?

Оказалось, что и рентген ничем не помог служителям Фемиды. Услышав это, старший следователь нахмурился. Ваш, сказал, рентген в данном случае и не мог ничего показать.

Такое замечание полицейскому не понравилось.

– Почему это не мог? – проговорил он несколько обиженно. – У вашего Капустина что – контрабанда прямо в желудке лежит? Наверняка есть контейнер для перевозки. И контейнер этот был бы виден на экране.

– Да в том-то и штука, что нет никакого контейнера, – с досадой отвечал Волин. – Ладно, что думаете делать дальше?

Офицер удивился: а что они могут сделать? Отпустят гражданина Капустина на все четыре стороны, пусть летит белым лебедем в свою Голландию или, правильнее сказать, в свои Нидерланды.

– Нельзя его отпускать, – старший следователь, обычно спокойный, как слон, явно встревожился.

– Нельзя там или можно, а придется, – отвечал полицейский. – Никаких законных оснований задерживать гражданина у нас нет.

– У вас, может, и нет, а у меня есть, – хмуро заметил Волин.

Полицейский пожал плечами: это пожалуйста, но действовать будете на свой страх и риск. Он хотел добавить что-то еще, но тут дверь снова открылась. Из комнаты вышли понятые, потом инспектор и, наконец, сам Михаил Юрьевич.

– Я свободен? – спросил он у инспектора. – Могу идти на посадку?

– Можете, – любезно отвечал тот и даже показал рукою, куда именно нужно идти.

Однако не тут-то было.

– Секундочку, – сказал Волин, припирая Михаила Юрьевича к стене и вытаскивая из кармана удостоверение Следственного комитета. – Гражданин Капустин, вы задержаны по подозрению в незаконном перемещении через границу драгоценных камней!

* * *

– Да ты совсем охренел?! – за всю свою жизнь Волин не видел полковника Щербакова в таком бешенстве. – Ты слышишь меня, майор?! Читай по губам: ах! ре! нел!

Полковник до такой степени вышел из себя, что вопреки русской грамматике выкрикивал слова по слогам, словно пьяный боцман на палубе перед матросами-новобранцами. Глаза его таращились, как у краба, рот был похож на хищно оскаленную пасть мурены, а сам полковник больше всего смахивал на взбесившуюся акулу-людоеда. Буря, которую он поднял в кабинете, грозила разнести все вокруг и окончательно потопить проштрафившегося подчиненного.