На виселицу без пощады вздели.
Но час небесной кары скрыт от всех.
Тебе неведомо, когда и как
Зашевелится совести червяк,
Хоть о твоем не знает преступленье
Ученому и неучу равно
Расплаты час предвидеть не дано.
Грех из души гоните же скорей,
Покуда он не укрепился в ней.
Браниться принялся с божбою шумной:
«А, кровь и крест Того, Кто пригвожден был!
Судья тот справедливо осужден был.
Да чтоб они позорною кончиной,
Все сгинули! Но ей-то не помочь!
Мне эта девушка как будто дочь.
Ах, дорогой ценою заплатила
За красоту она. Какая сила
Так одарили? Горькие напасти
Их ждут и смерть. Ах, бедная моя!
Такие случаи знавал и я.
Ее краса ее ж и погубила.
Природы, счастья не хочу даров,
В них проку нет, а зла? Не хватит слов
О нем сказать. Да, дорогой мой доктор.
Но в жалости какой, скажите, прок-то?
И дай-то Бог, чтоб было веселей
Тебе, твоим урыльникам, горшкам,
Настойкам, банкам,719 мазям, порошкам
И всем твоим пилюлям и микстурам,
Коль Дева осенит своим покровом,
Так всякий будет и без них здоровым.
Но ты, по мне, достойный человек.
Живи себе мафусаилов век.720
Не доктор я, чтоб болестям и горю
Помочь советом. Ты ж мне причинил
Такую боль, что я собакой взвыл.
Христовы кости!721 Надо мне настойки,
Или рассказ веселый как лекарство,
Иначе лопнет сердце и знахарство
Твое меня не сможет исцелить,
К бедняжке состраданье утолить.
Другие есть в запасе угощенья.
Нам что-нибудь веселенькое, а?»
«Готов я позабавить вас, друзья,
Но прежде надобно мне подкрепиться.
Так индульгенций продавец ответил.
Его ответ отпор нежданный встретил.
Все благородные так закричали:
«Достаточно мы пакостей слыхали,
«Ну, что ж, пожалуй, только в ожиданье
Я выпью все-таки. Обдумать надо
Благое слово там, в тени ограды».
Radix malorem est cupiditas: ad Thimotheum, sexto724
Когда я отпущенья продаю,
Я проповедь вызваниваю гордо,
Ее на память всю я знаю твердо,
И неизменен текст мой всякий раз:
Radix malorum est cupiditas.
Сказав сперва, откуда я взялся,
Патенты все выкладываю я,
Сначала от владетелей мирских —
Чтобы не смел никто мне помешать
Святые отпущенья продавать.
Затем раскладываю булл немало,725
Что дали папы мне, да кардиналы,
Прибавлю несколько латинских слов
И проповедь я ими подслащу,
К усердью слушателей обращу.
Затем их взор прельщаю я ларцами,
Что всем мощами кажутся на вид.
А в особливом ларчике лежит
От Авраамовой овцы плечо.727
«Внемлите, — восклицаю горячо, —
То, захворай у вас овца иль бык,
Укушены собакой иль змеей,
Язык омойте ключевой водой —
И здравы будут. — Дале молвлю я:
Излечится водою этой скот.
Внимай словам моим, честной народ.
Пускай владелец тех овец, быков
Встает что день с зарей, до петухов,
И с Авраамовых времен ведется,
Что приумножится добро и скот.
От той воды и ревность пропадет:
Коль муженек ревнив, несносен, груб,
И ревности его как не бывало,
Хотя б жена при нем же изменяла,
Хотя бы путалась с тремя попами.
А вот еще перчатка728 перед вами:
Неслыханную жатву соберет
Ржи, ячменя, овса или пшеницы.
Лишь только бы не вздумал он скупиться.
Но слушайте, что я скажу сейчас:
Есть человек, что отягчен грехом
И все ж покаяться не хочет он,
Иль если есть тут грешная жена
И мужа оброгатила она —
Вносить свой вклад, зане их дар не примут;
Но кто свободен от греха такого —
Пускай дарит он, по Господню слову.
И будет отпущение дано,
Так каждый год на хитрой этой ловле
Я марок сто сбираю сей торговлей.729
На кафедре стою я поп попом,
Простой народ рассядется кругом —
И неподобнейшую чушь порю.
Вытягиваю шею что есть силы,
По сторонам раскланиваюсь мило,
Как голубок, сидящий на сарае;
Так быстро, что и поглядеть-то любо.
Им скупость, черствость я браню сугубо,
Лишь только б их мошну растормошить
И мне их денежки заполучить.