Читаем Каждый час ранит, последний убивает полностью

Каждый час ранит, последний убивает

Я смотрю ему прямо в глаза. Почему-то я его не боюсь. Стою и молчу. Тогда он меня отпускает и уходит в кухню. Я слышу, как шумит кофемашина, и зло улыбаюсь. Он выпил кофе, хлопнул входной дверью и исчез.

Как только он ушел, я надеваю пальто и беру сумочку. Дождь перестал, но тучи как будто вот-вот раздавят землю.

Навсегда раздавят.

Я прошла две улицы, села на остановке и стала ждать. Я еще никогда не ездила на автобусе, но выбора нет, потому что больница находится на другом конце города.

* * *

На обратном пути я сижу в автобусе и вытираю слезы. Мне удалось на несколько минут увидеть Тристана, вот и все. У него сотрясение мозга, сломаны челюсть и нос, голова полностью забинтована. Думаю, не все зубы на месте, но поскольку он не может открыть рот, точно я не знаю. Еще у него перелом правого запястья и, скорее всего, половины ребер. Медсестра сказала, что от одного из ударов у Тристана лопнула селезенка и он чуть не умер от внутреннего кровотечения.

Когда я его увидела, от ужаса у меня перехватило дыхание.

А у него в глазах появился животный страх.

Значит, он знает. Знает – то, что с ним произошло, случилось из-за меня.

Я села около кровати и погладила его по здоровой руке. Я попросила прощения, и он моргнул, сжав мою ладонь в своей.

– Вы были моим единственным другом, – добавила я. – Больше я не смогу приходить к вам, чтобы не подвергать вас опасности.

Я поцеловала ему руку и направилась к выходу.

– Я буду скучать по вам, Тристан.

Когда я приезжаю, Изри уже дома. Он сидит на диване с пивом в руке и смотрит телевизор. Я думала, что вернусь значительно раньше него, и от его присутствия мне не по себе.

– Где была? – спрашивает он.

Я снимаю пальто и вешаю в шкаф при входе.

Он берет пульт и выключает телевизор. Я хочу пройти в спальню, но он хватает меня за руку:

– Я задал тебе вопрос, Тама…

– Хотела подышать воздухом, – отвечаю я.

– Где ты была?

– В городе.

– Не ври мне…

Больница находится в городе, поэтому это не совсем ложь. Но если я ему скажу, где была, он может убить Тристана.

– Я не вру, – говорю я с вызовом.

Он так сильно бьет меня по лицу, что у меня сразу начинает ныть шея.

– Я к больнице своего человека приставил!

Я закрываю глаза и молча себя проклинаю.

– Значит, ходила к этой скотине… Утешила его, Тама, да?

Я думаю о несчастном Тристане. Как бы мне хотелось ответить ударом на удар. Сильно. Храбро.

Новая пощечина, и я отлетаю к стене. И у меня больше нет возможности ни слова сказать, ни сделать вдох.

На меня сыпятся удар за ударом.

Изри кидается на меня, орет, он совершенно потерял голову от ненависти. Я стараюсь защищаться, закрываюсь руками, но у него столько силы и злобы, что я против него бессильна.

Наконец удары стихают, и я остаюсь лежать на полу. Я вижу, как он уходит, слышу, как закрывается за ним дверь. Я долго лежу без движения, боясь, что он вернется. Спустя еще несколько минут, я пытаюсь встать, но не могу пошевелиться от боли и остаюсь на залитом кровью полу. Из носа и рта у меня течет кровь.

Он уже не в первый раз так сильно меня избивает. Но он – тот, кто изуродовал Тристана, – мужчина, которого я люблю больше жизни.

Я ползу по коридору до ванной комнаты. Там, держась за табуретку, я встаю на ноги. Кровь капает на белоснежную раковину. Я умываюсь, затыкаю ноздри ватой, вытираю рот. Потом еле бреду в спальню и ложусь под одеяло.

Я дрожу как осиновый лист. При каждом вздохе мне под ребра как будто колят ножом. У меня нет сил плакать, на сердце тяжело.

Изри, любимый, ты чуть меня не убил.

Я все еще лежу в кровати, когда возвращается Изри. Уже ночь. Я слышу в коридоре его шаги, и у меня стучит в висках. Успокоился ли он? Или снова будет меня бить?

Я инстинктивно прячусь под одеяло.

Дверь открывается, зажигается свет. Изри садится рядом со мной и чуть отодвигает одеяло. Но я отвернулась к стене, я не могу его видеть.

Не хочу его видеть.

Он касается моей щеки, и я морщусь. Потом он силой поворачивает меня к себе, и я стону от боли. Когда наши взгляды встречаются, я догадываюсь, до какой степени я изуродована. Наверное, до неузнаваемости.

– Зачем ты так со мной, Тама?

Я не отвечаю и не смотрю на него. Он обходит кровать, ложится рядом и гладит меня по плечу.

– Почему ты заставляешь меня быть, как мой отец?

Я стараюсь отстраниться, и тогда он меня обнимает и сжимает изо всех сил.

– Обещай, что больше никогда так не сделаешь, – шепчет он. – Обещай, Тама…

Как только она открыла глаза, то стала искать его взглядом. Он сидел на своем обычном месте.

Тот, что вырыл ей могилу.

Тот, что снова не смог ее убить.

– Сейчас ночь? – спросила она слабым голосом.

– Нет, – ответил Габриэль. – Еще вечер.

– Простите… Наверное, я вас разочаровала.

Он немного помолчал, гладя пробивающуюся щетину.