Каждый час ранит, последний убивает

В первые минуты Изри с Фадилой обмениваются банальностями, а я молчу. Фадила почти сразу объясняет, что заканчивает второй курс юрфака, что ей очень нравится учиться и что она решила не терять времени на пасхальных каникулах и пройти стажировку в адвокатской конторе. И не забывает добавить, что рассчитывает заниматься этой престижной профессией.

– А ты, Тама? Чем сейчас занимаешься? – спрашивает она, натянуто улыбаясь.

Я чувствую, что Изри смотрит на меня одобрительным взглядом. Я успела подумать над этим вопросом задолго до того, как Фадила его задала. Но я несколько секунд медлю с ответом.

– Сейчас? Сейчас я счастлива. Влюблена и счастлива.

Фадила с удивлением на меня смотрит, а потом отводит глаза. Тогда я специально добавляю:

– Я живу с мужчиной, которого люблю, в месте, которое мне нравится.

Фадила вновь готова к бою.

– Но в школу не ходишь? – спросила она, снова улыбнувшись.

– Ей уже поздно в школу! – напоминает Изри и наливает себе второй стакан виски. – И к тому же ей не нужно было ходить на уроки, чтобы научиться читать и писать… Она самоучка, гений!

– Поскольку твои родители не разрешали мне ходить в школу, я сама занималась, – добавляю я. – Я всему научилась сама, и я очень много читаю. По три книги в неделю.

– И хорошо, рада за тебя, – с кислым видом говорит Фадила. – Ну а ты, Из? Чем занимаешься?

– Деньги зарабатываю! – отвечает он.

– А как? – спрашивает она.

– Банки граблю.

Она смеется и закуривает.

– Нет, ну серьезно, расскажи, чем занимаешься!

– У меня своя транспортная компания.

– Класс! – восклицает Фадила. – Если тебе когда-нибудь потребуется адвокат, я…

– У меня уже есть адвокат, – прерывает ее Изри.

У него звонит телефон, и он, извинившись, уходит говорить в дом, закрывая за собой дверь. Мы остаемся одни.

Только я и она.

– Как братья с сестрой? – спрашиваю я.

На самом деле меня интересует только одно. Как дела у Вадима. Но я стараюсь выглядеть спокойной.

– Эмильен сейчас учится в колледже. В частном, – добавляет она. – Адина в десятом классе.

Я не выдерживаю:

– А Вадим?

Я вижу, как у Фадилы меняется взгляд. Почти незаметно меняется.

– У него все хорошо! – говорит она.

Я пристально смотрю на Фадилу. Как будто прижимаю к стене и вонзаю в горло нож.

Если она хочет быть адвокатом, ей нужно научиться врать.

– Скажи правду, – настаиваю я. – Как дела у Вадима?

В голосе у меня появляется угроза, и Фадила меняется в лице. Она медлит, отворачивается к бассейну, чтобы избежать моего допроса. Но потом начинает говорить.

– Плохо, – почти шепчет она. – Плохо дела у Вадима.

Меня начинает трясти от волнения, я не могу выдавить из себя ни слова и жду, что она скажет.

– Когда ты уехала, он ударился в капризы… Не хотел есть, постоянно видел кошмары… Других детей стал бить… А потом начал заикаться… И в прошлом году совсем замолчал.

Я ничего не могу с собой поделать, из глаз у меня текут слезы, Фадила тоже еле сдерживается, чтобы не заплакать.

– Мы думали, это нервное, и родители возили его по врачам. Но с мозгом все в порядке… дело в самом Вадиме… Он больше не хочет разговаривать. Ни с кем.

Фадила снова закуривает, и я вижу, как у нее трясутся руки.

– Когда ему надо что-нибудь нам сообщить, то он пишет или рисует. Так что родители забрали его из школы и поместили в специализированное учреждение.

Я настолько шокирована услышанным, что не сразу вновь обретаю дар речи.

– Я поеду к нему! Тогда, может быть…

Фадила качает головой.

– Это не очень хорошая идея, Тама, – говорит она. – Он, конечно, обрадуется, когда увидит тебя, но не вынесет, если ты снова уедешь. Не вынесет еще одного расставания… Для него это будет слишком тяжело… Может быть, даже смертельно опасно. Но знаешь, в лечебном центре ему стало немного лучше. Есть прогресс, есть проблеск.

Фадила смотрит на меня утратившим всяческую надежду взглядом.

– У Адины анорексия, – признаётся она. – Она и сорока килограммов не весит… А Эмильен продолжает писаться ночью.

Я закрываю глаза, а когда открываю, вижу слезы на щеках Фадилы.

Вечером, когда Фадила ушла, я много плакала. Я думала о Вадиме, о его страданиях. О том, как все повернулось.

Шарандоны сделали из меня жертву, чуть не сломали меня.

Но главное, они сломали жизнь своим собственным детям.

* * *

На прошлой неделе мне исполнилось шестнадцать лет. Изри пригласил меня в мишленовский ресторан, роскошное место, где я, в общем-то, не чувствовала себя в своей тарелке. Но мне было приятно, что он помнит о празднике и решил провести этот вечер со мной.

Потому что уже несколько недель Изри не в себе. Много пьет, нюхает кокаин и не говорит, почему так нервничает. Думаю, он разругался с Маню, дела у их «клана» идут так себе, люди разбредаются кто куда.

Я пытаюсь поддержать его. Но он не хочет посвящать меня в свои проблемы, поэтому что-то советовать ему мне сложно. Да и как я могу ему помочь, я, служка. Я не очень разбираюсь в ограблениях и других подобных вещах!

Десять утра. Изри сидит на террасе с пивом в руке.

– Схожу в магазин… Пойдем вместе?

Он поднимает на меня напряженный взгляд, отставляет пиво, идет в дом, одевается и берет ключи от машины.