Каждый час ранит, последний убивает

– Чуть-чуть, – ответила она, рассматривая окровавленные ладони.

Он освободил ее и взял за руку, чтобы отвести в ванную комнату. Это было просторное помещение с ванной и отдельным душем. Она никогда бы не подумала, что такой мужчина любит комфорт.

Он подвинул ей табуретку, приглашая сесть. Взял аптечку и опустился на колени. На удивление деликатными движениями промыл раны на ногах, перевязал. Она протянула ему руки ладонями вверх, и он продезинфицировал глубокие царапины, а затем забинтовал их. Потом поменял марлевую повязку на животе. Рана кровоточила, но не сильно.

– Спасибо, – прошептала незнакомка.

Стоя на коленях, он выглядел не таким пугающим. Не таким ужасным.

– Спасибо, что пожалели меня.

Он вышел из ванной, но дверь не запер, и девушка не шевельнулась. Габриэль вернулся спустя пару минут и положил у раковины одежду для своей гостьи. Девушка с удивлением поняла, что это были женские вещи.

– Одежда Ланы, – сказал он. – Должна подойти.

Он снова ушел, и она долго рассматривала себя в зеркале.

Чужое лицо.

Ее лицо.

Еще не зажившее. Она ощупала себя. Она себя не узнавала. Не помнила эти глаза, этот крупный рот.

Она полностью разделась и осмотрела себя с ног до головы.

Кто эта женщина? Откуда у нее эти шрамы?

К горлу подступили слезы, и она не стала сдерживаться.

И отвернулась от зеркала.

75

Он запер дверь и положил ключ в карман. Она восприняла это как должное. Она должна завоевать его доверие.

Доверие убийцы.

Больше он ее к кровати не пристегивал, что уже было значительным шагом вперед.

Она сидела за столом и смотрела, как он приносит тарелки. Она собиралась ужинать наедине с человеком, имени которого даже не знала.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Узнаешь, когда вспомнишь свое имя.

Они замолчали. О чем им было говорить, ведь они совершенно не знали друг друга. Более того, она совершенно не знала саму себя.

Девушка опустила глаза в тарелку и притворилась, что с аппетитом ест.

– Я не очень хорошо готовлю.

– Нет, вкусно, что вы. Я… Сколько времени я тут нахожусь?

– Одиннадцать дней, – сказал, помедлив, Габриэль.

– Одиннадцать? – повторила она с изумлением. – Но как же…

– Ты несколько дней была без сознания. Открывала глаза, но сразу закрывала. Я думал, что ты умрешь… Но ты очень живучая!

Она отложила вилку и стала смотреть на огонь в камине.

– Вас бы это устроило, верно?

– Безусловно, – отрезал он.

По ее телу прошла волна боли.

– Как вы думаете, сколько мне лет?

Он пристально посмотрел на нее, прежде чем ответить. Ей стало не по себе.

– Не знаю… Может, восемнадцать-двадцать.

– А вам?

Он чуть улыбнулся:

– Тебе, правда, интересно?

Она пожала плечами:

– Вам необязательно отвечать.

– Еще бы.

К счастью, долгие паузы заполнял треск поленьев. Но ей хотелось задать ему множество вопросов. Она и правда стремилась узнать, что он за человек. Узнать того, кто не смог ее убить. А ведь это было его основным занятием.

– Я надеюсь, вы не рассердитесь, – снова заговорила она, – но…

– Посмотрим…

Она нахмурилась.

– Продолжай, – добавил он. – Попытка – не пытка.

– Лана… Была вашей женой, верно?

– Мою жену звали Луиза.

– Ах… Простите, я… Я все не так поняла.

– Лана – моя дочь. Была.

Он поднялся и подложил поленьев в камин. Она посмотрела на его спину, затылок, потом на кочергу у камина. Она почти могла до нее дотянуться. Схватить, ударить его и убежать. Надо было просто победить свой страх. Забыть о вырытой могиле.

Он как будто прочитал ее мысли и обернулся. Она опустила глаза.

Если нет прошлого, терять особо нечего. Но хотя ее воспоминания стерлись, инстинкт самосохранения никуда не делся.

Он снова сел напротив и закурил.

– Я женился в твоем возрасте, – сказал он. – В двадцать лет.

– И… Ваша жена с вами не живет?

Он чуть качнул головой. Наверное, это означало «нет».

– Сюда никто не приезжает, если ты это хочешь выяснить. Даже почтальон не приходит.

– Я ничего не хочу выяснить, – тихо сказала она. – Просто хочу понять, что у меня за хозяин.

Габриэль снова улыбнулся:

– Твой «хозяин» – убийца, который живет сам по себе неизвестно где.

Несмотря на жар из камина, она почувствовала, как у нее по всему телу прошла крупная дрожь.

* * *

Незнакомка села, поджав ноги, у камина. Одной рукой с неожиданной нежностью стала гладить Софокла.

Габриэль смотрел на нее.

С такой же неожиданной нежностью.

Но ярость его никогда до конца не проходила. Она всегда была в сердце с тех пор, как у него отняли Лану. Ярость, усилившаяся стократ, после того как он лишился дочери.

Эта девушка ставила под угрозу его существование, заставляла идти на неоправданный риск. Бессмысленный риск.

Он не сводил с нее глаз и клял себя за слабость.

А он никогда не был слабым или трусливым.

Лана, это ты мне ее послала, да? Ты послала мне этого ребенка без прошлого, без воспоминаний, без личности. Этого упавшего с неба ангела.

Ты хотела сделать мне подарок или же наказать?