Карсак. Том 2 (3)

туман. Временами конвективные потоки, очень сильные

в этой разреженной атмосфере с огромными температурными

перепадами, рассеивали этот туман, и я видел вдалеке баш-

ни города, словно окутанные рваной серой вуалью. С крыш

время от времени низвергались каскады жидкого воздуха,

которые, впрочем, так и не достигали уровня улиц, на лету

превращаясь в газ.

На следующий день барометры показали давление, равное

одной десятой нормального. За следующие несколько дней

давление это быстро выросло, так что атмосфера полностью

восстановилась задолго до того, как Земля вышла на свою

окончательную орбиту.

Но замерзшие моря и океаны таяли гораздо медленнее,

и еще долгие годы Земля оставалась ледяной планетой. Вели-

кая весна сопровождалась множеством маленьких катастроф;

почва, как и полагается, оттаивала сверху, и это приводило

к многочисленным оползням на склонах, порой уносившим

вниз огромные массы земли и камней. Поверхность планеты

превратилась в сплошное болото. Океаны тоже оттаивали

сверху, в результате чего то и дело внезапно всплывали гро-

мадные блоки менее плотного льда, вызывавшие небольшие

приливы.

Но все это казалось нам пустяками. После стольких лет

тяжелых испытаний мы наконец-то обрели надежную гавань

и благополучно разрешили конфликт с Тельбиром. Я затем

несколько раз бывал на этой прекрасной планете. Освобож-

денные от паразитов-р’хнех’еров, тельбирийцы делали боль-

шие успехи, и мы помогали им чем только могли.

Как только кризис закончился, я сложил свои обязанно-

сти верховного координатора и вместе с Кельбиком вошел

в Совет властителей. И в первый же день 4629 года, представ

перед Советом, в котором председательствовал Хани, я офи-

циально объявил народам Земли и Венеры, что эра Великих

Сумерек завершилась.

415

Но оставалось еще немало нерешенных проблем. Напри-

мер, мы хотели и далее поддерживать теплые отношения

с народом Кириоса Милонаса. Обнаружение р’хнех’еров вку-

пе с имевшим место много веков назад вторжением драмов

свидетельствовали о том, что мы не одни в этой вселенной.

Да и потом, возможно где-то, в сиянии славы их юной ци-

вилизации… или же в позоре рабства, нас ожидали потомки

экипажей пропавших звездолетов.

Именно поэтому, присоединившись к Кельбику и его

команде, я и решил посвятить себя исследованию проблем

гиперпространственных передвижений и временных скач-

ков. Между нами не было никакого соперничества. Кельбик

возглавлял лабораторию с того самого момента, когда я вы-

нужден был ее оставить, и дальше вел работу уже самостоя-

тельно. Я же по возвращении получил возможность ознако-

миться с тем, что было сделано за время моего отсутствия,

и отнюдь не претендовал на руководящую роль. На двоих

нам дел более чем хватало!

Мне понадобилось более десяти месяцев, чтобы навер-

стать упущенное! То была самая трудная в моей жизни ра-

бота, но я с ней справился, потому что не хотел провести

остаток своих дней в положении почетного пенсионера.

В конце концов, мне было всего пятьдесят четыре — расцвет

молодости для нас, обычно живущих лет двести!

Эпилог

Теперь я подхожу к самой невероятной части моей исто-

рии, к моему перемещению в вашу эпоху. Мы добились

определенного успеха в овладении темпоральными по-

лями. Как-то вечером я остался в лаборатории один. Кельбик

лишь недавно женился — на моей племяннице Аниоре —

и потому поспешил вернуться домой. Хокту отмечал с други-

ми ассистентами свое назначение профессором кафедры выс-

шей математики в университете — и это в двадцать-то шесть

лет! Я связался по видеофону с Ренией, чтобы сказать, что

вернусь поздно: у меня возникла одна мыслишка, и я хотел

416

изменить схему своего аппарата. В тот вечер я вовсе не со-

бирался экспериментировать. Быть может, я ошибся, закан-

чивая монтаж? Или же, как я подозреваю, темпоральные поля

иногда действуют на создающую их аппаратуру еще до уста-

новления контакта? Не знаю. Внезапно меня залило ярким

и немного мерцающим синим светом, и я потерял сознание.

Очнулся я уже в совершенно незнакомой обстановке, в чу-

жом, хоть и походившем на мое собственное, теле, в эпо-

ху, которая казалась мне самым далеким доисторическим

периодом.

Но что же со мной произошло? Даже теперь, когда я пишу

это, я могу только строить предположения. Эксперимент,

который я собираюсь провести завтра, вероятно, все объ-

яснит, но хотя я и принял на сей раз все меры предосторож-

ности — насколько это вообще возможно, когда имеешь дело

с темпоральными полями, — все же я играю с неведомым,

и, быть может, снова буду захвачен врасплох. Поэтому лучше

скажу сейчас все, что думаю.

В том, что касается вопросов метафизики, мы, люди Гел-

леры, продвинулись не больше, чем вы. Я вообще сомне-

ваюсь, что в этом плане мы далеко ушли от тех, кто жил

в каменный век — в первый каменный век! У нас нет никакого

доказательства существования души в метафизическом смыс-

ле, и нам неизвестно, живет ли душа после смерти. Но одно

мы знаем наверняка, и очень давно: отделить человеческое

сознание от его плотской оболочки вполне возможно. Это

сознание действительно является своеобразным электропси-

хическим устройством, способным какое-то время велико-