Калека, Дева, Старец и Дитя

Он всегда был таким большим? В смысле, он и раньше выглядел довольно… внушительно, хотя и не настолько, чтобы стать причиной паники самого могущественного из четырёх кланов. Даже не настолько, чтобы вызвать тошноту у самой слабонервной Девы.

Вспомнив Виолу, я приспустила ткань, разглядывая его с каким-то даже мне не до конца понятным злорадством. Это была победа в чём-то, что происходило между мной и Виолой, хотя она даже не подозревала об этом соревновании.

Я улыбнулась.

Мне нравилось смотреть на Чили. Мне нравился её «изъян» ничуть не меньше, чем её красота. Мне нравились эта форма, цвет и блеск на конце. Мне даже нравился стыд от мысли, что я разглядываю её тайком и при этом придаю этому такое большое значение. Наверное, это было самой безумной вещью, на какую я только могла решиться… Но стоило мне так подумать, как я захотела его потрогать.

Дыхание Чили оставалось глубоким и ровным… до того самого момента, пока я не провела пальцами по напряжённой длине. От основания к влажному концу, очень медленно, веря, что это в первый и в последний раз.

— Ив, — сонно выдохнула Чили, и я испуганно отдёрнула руку… которую она тут же заменила своей. Сжав себя, Чили двинула пару раз ладонью, давая понять, как правильно прикасаться к ней. Но вместо того, чтобы сделать свой сон более приятным, она вовсе проснулась.

Моргнув, Чили прищурилась… посмотрела вниз… потом на меня… и её умиротворённое выражение лица вновь превратилось во вчерашнюю маску ужаса. Но на этот раз Чили не торопилась прятаться. Она просто застыла, глядя на меня, ожидая той самой неизбежной виоло-рвотной реакции.

— Кажется, здесь ты проснулась раньше, — заметила я, поглаживая её сжатый кулак, — и я решила тебя поприветствовать.

— Не трогай, — предупредила она, собираясь разозлиться, и в прошлом меня бы это отпугнуло.

— Мы здесь одни, Чили, тебе нечего стыдиться.

— Не смотри, — приказала она снова, и я напомнила ей слова, которые произнесла в день нашего знакомства.

— Это должно оскорблять тебя в два раза меньше, ведь у меня только один глаз зрячий. Хотя я всё равно не чувствую себя обделённой, потому что в тебе в два раза больше красоты, чем в остальных.

— Не говори так, — ответила Чили таким тоном, будто всю жизнь мечтала именно это услышать. И чтобы смотрели и прикасались к ней именно так.

— Я люблю в тебе всё то, за что ты нравишься другим, но больше всего то, что ты скрываешь от них. Потому что это создано только для меня. Да? Говоря, что я идеально тебе подхожу, ты ведь имела в виду нашу совместимость вот здесь? Ты тоже чувствуешь это, я знаю. Скажи, что тоже это чувствуешь.

Она смотрела на меня так, будто я ей впервые призналась. А потом схватила, прижимая к своей груди, но не как хозяйка, а как вор, дрожа и пряча драгоценность, будто всё ещё не могла поверить, что это её собственность.

— Ты могла достаться кому-то другому…

— Ты тоже.

— Я завидую всем, на кого ты смотрела, как на достойную пару.

— Пока я только лишь присматривалась, у тебя она уже была, — напомнила я. — Так что это мне следует завидовать.

— Шутишь?

— Было время, когда ты доверяла Виоле даже сильнее, чем мне сейчас.

— И я не хочу вспоминать об этом времени, и чем оно закончилось. Так что лучше завидуй себе, ведь ты никогда не узнаешь, каково это. — Когда я улыбнулась, опуская взгляд, Чили обхватила мою голову ладонями, заставляя смотреть ей в глаза. — Слышишь? Никогда.

Осознавая важность момента, я пообещала, поглаживая её внизу:

— Ты тоже, Чили. Неважно, кто и как сильно ранит тебя, я залечу любое твоё увечье, которое ты не сможешь залечить сама.

— Там и так уже всё зажило! Он и должен быть таким, — процедила она, тем не менее, вздрогнув, когда я мягко сжала её ладонью.

— Тебя резали вот здесь?

— Да. — И ей было сложно подпускать кого-то к самому уязвимому месту на теле после стольких жестокостей. Даже говорить об этом.

— Не понимаю, как могло Дитя распорядиться пролить твою кровь, а Метресса на это согласилась. Как можно карать младенца и пытаться исправить совершенство?

— Ты не прихватила с собой зеркало? — усмехнулась Чили, и это было скорее упрёком, чем комплиментом. Она не могла упустить возможность в очередной раз выказать своё недовольство по поводу моего «наряда», в котором не было карманов.

Улыбнувшись, я приподнялась над ней, предлагая:

— Хочешь обыскать меня?

Это каждый раз срабатывало. Что каждый раз удивляло. Не важно, кто из нас провоцировал это, игра это была или ссора, всерьёз или в шутку… Стоило мне продемонстрировать преимущества своего «наряда», настроение Чили менялось, как по щелчку.

Чили толкнулась в мою руку, прежде чем придумала более содержательный ответ, но слова были уже не нужны, потому что этим движением она рассказала мне больше, чем за всё время нашего единства. Я всё поняла.

— Хочу.

— С чего начнёшь?

Чили запустила пальцы в мои волосы и притянула, сближая наши лица.

— С этого.

— Ладно. Но когда настанет моя очередь обыскивать тебя, не сопротивляйся, договорились?

— Дай мне свой рот, — потребовала Чили.