Как спасти жизнь

Когда я использовала тест-палочку, которую купила в аптеке у Семи Циферблатов, это напомнило клише из мыльной оперы. Безответственная женщина, нежеланная беременность.[70]

Однако я не безответственная. У меня стоит внутриматочная спираль, хотя, видит бог, за последние пару лет у меня были времена, когда я задавалась вопросом, ради чего я беспокоюсь? Ведь на самом деле у меня давно не было никакого секса.

Все изменилось, когда Элейн сказала Тиму, что умирает. Когда она исчезла, мы снова стали нуждаться друг в друге, чтобы утешиться и доказать, что мы живы.

В последний раз мы занимались любовью в канун Нового года. Мы отпраздновали выживание в уходящем году и как отдельные люди, и как пара. Когда над городом взорвался фейерверк, он прильнул ко мне, и я любила его.

Я люблю его.

Он мой муж.

Поезд слишком переполнен, но есть мать с крошечным ребенком, сидящая по диагонали через проход. Сейчас я смотрю на них так же пристально, как Мэрилин в ту пору, когда демонстрировала свой обычный уровень нетерпения, потому что не могла забеременеть целых два месяца.

Но я не смотрю жадными глазами на ребенка, я изучаю его мать. Да, она выглядит усталой, но не подавленной. Детские принадлежности, которые она взяла в дорогу, кажутся вполне постижимыми и управляемыми, и она все еще выглядит способной к разговору.

Возможно, позволить этому случиться было бы не самым худшим вариантом, особенно если я не собираюсь становиться врачом. Я могла бы остаться в службе «Скорой помощи», работать неполный день, может быть, разделить уход за детьми с Мэрилин.

Поезд подъезжает к станции, и женщина выходит. Есть еще около двадцати остановок, прежде чем я доберусь до Тима.

Вот тогда все станет по-настоящему. Когда я увижу выражение его лица, это скажет мне, можем ли мы это сделать вместе.

Хотя, если разобраться, это то, что мы уже сделали.

Больница – лишь малая часть территории округа, и все же я не могу найти своего мужа.

– Он должен быть на смене, – говорю я медсестре, как только добираюсь до отделения гастроэнтерологии.

Она качает головой.

– Я ничего не знаю об этом.

Позади нее младший врач, сидящий за компьютером, отрывается от работы и поднимает глаза. Он на мгновение встречается со мной взглядом, прежде чем поспешно вернуться к тому, чем занимался.

– Что происходит?

Никто не отвечает.

Я не знаю, что не так, но тревожное чувство в животе подсказывает мне – что-то точно не так.

– Он болен? Скажите же что-нибудь, потому что прямо сейчас я боюсь худшего.

Снова принимает наркотики? После всего, через что он заставил меня пройти…

Медсестра вздыхает.

– Комната родственников вон там. Я посмотрю, смогу ли я найти регистратора.

Комната лучше, чем обычно. Маленькая роза в горшке начинает цвести, журналы новые, и я вижу верхушки деревьев через высокое окно. Я обожаю город, но я надеялась, что провинциальный деканат может стать идеальным местом для Тима, чтобы он мог развить свои навыки. Это казалось безопасным.

Казалось безопасным. Теперь это воспринимается совсем не так. На него напали? Или поймали на краже наркотиков? Моя грудь сжимается, боль отдает в плечи.

Регистратор входит в комнату. Молодой, лысеющий, такой высокий, что комната внезапно кажется вдвое меньше. Его зовут Фредди или что-то в этом роде, но я слишком занята, пытаясь прочитать его, и не акцентирую внимание на имени. Теплое рукопожатие, встревоженные глаза.

– Тим вам не звонил?

Я качаю головой.

– Произошел… инцидент. Он взял отпуск на несколько дней, я предполагал, что он вернется домой. Брайтон, не так ли?

По крайней мере, он не болен.

– Что за инцидент? – уточняю я.

– Я не могу вдаваться в подробности, поскольку это касается пациента. Было бы лучше, если бы он сам вам рассказал.

– Да, черт возьми, это было бы замечательно, но его, черт возьми, здесь нет, не так ли! – я сожалею о своих словах, как только произношу их. – Простите. Мне очень жаль, я просто… – слезы наворачиваются на глаза.

Гормоны. Гормоны беременности, уже?! Все вышло из-под контроля.

– О, миссис Палмер…

– Керри. Я работаю в службе «Скорой помощи». Я знаю, что вы ни за что не дали бы отпуск интерну, если бы не произошло чего-то серьезного.

Он садится рядом со мной.

– Вы правы. Это серьезно, хотя мы… стабилизировали ситуацию. Пациент идет на поправку. Я не хочу предвосхищать процесс, но каждый младший врач совершает ошибки, и при правильной подготовке и отношении это не обязательно должно означать конец для Тима.

– Он знает об этом? – я качаю головой. – Извините. Глупый вопрос. Вы не можете знать ответ на него, не будучи телепатом, и даже если бы вы им были, мысли Тима было бы очень трудно прочитать.

– Дело в том, что… – раздается звуковой сигнал, и, когда регистратор встает, я почти ожидаю, что он ударится головой о потолок. – Есть ли у него кто-нибудь из членов семьи или друзей, к которым он мог отправиться? Чтобы все обсудить, зализать раны?

У «Фредди» нет времени ждать ответа, но в любом случае подобного человека не существует.

Теперь, когда Элейн ушла, у Тима есть только я.

Я снова звоню ему, когда иду к его берлоге.