Как я был номеном

За столом Ася проинформировала Тому об инспекциях Верховной царицы более конкретно. Мои отрывочные знания и догадки обросли слоем фактов. При обычном визите царица начисляет оброк, посильный для вотчины, а также выбирает и сразу уводит с собой живой налог. Оброк рассчитывается из цифр владелицы вотчины и того, что обнаружено на месте, а также из пришедших в крепость прямых и тайных донесений. Налог (девочек и мальчиков, от одного до десяти, количество определяется на месте) забирают сразу, чтоб недовольные родственники чего-нибудь не учудили. Верховная царица берет лучших из самых младших, которых можно воспитать в нужном ей духе. Из них получаются царберы, сестры и работники крепости. По возможности царица опрашивает крепостных, сравнивая их ответы с отчетностью башневладелиц и, бывает, оставляет распорядительницу, которая имеет больше власти, чем царисса. Очень редко. Но тем не менее. У нас такая должность называлась «кризис-менеджер». Еще царица следит за соотношением сил царисс – тоже необходимое занятие для той, кто руководит всеми.

Под Томой стул прямо-таки дымился от вопросов, которым в башне не место. Ася недовольно качала головой. Тома разводила руками и продолжала ерзать. Вечером, переполненные невысказанным, мы расползлись по кроватям. Тома перед сном заглянула к Юлиану. Они чуть-чуть пообнимались, я сразу отвернулся.

Под утро Тома скользнула на мою односпалку.

– Чапа!

С прикроватного коврика недовольно заворчала Пиявка, я цикнул на нее.

– Не спишь? – Тома устроилась рядышком, словно мы снова в пещере, а вокруг враги.

Уголок ее рта дернулся в усмешке, когда я машинально укрыл инакость руками.

– Спал. – Шутка «Сплю» до адресата не дойдет, пришлось давить на жалость.

Бесполезно.

– Я вот что подумала. Мы совершили ошибку. Большую ошибку.

– И не одну. Какую ты имеешь в виду?

Тому не остановить, если ей вожжа попала. Я смирился и приготовился слушать.

– Не надо было говорить, что Юлиан из долины, ведь на самом деле он местный, а то, что у него нет татуировки, значит, что среди войников и царисс можно найти семью, в которой лет шестнадцать-семнадцать назад родился ребенок, а потом исчез. Это будет его настоящая семья!

– Ты забыла про царберов и сестер.

– Царберам запрещено заводить семьи.

– И это говоришь ты? – Я качнул головой. – Кого остановит запрет, если – любоффф? И разговор идет не о семье, а о ребенке.

– Ладно, а сестры при чем?

– Они что, не люди?

– Хочешь сказать, тайно родили и…

– Да хоть сами в стаю отнесли. Или в лес, а там стая подобрала. Таких дур и в нашем мире хватало.

– Это не дуры, это убийцы.

– Никто не спорит.

– Юлиан говорил, что с ним были еще дети.

Я предположил:

– Значит, произошло что-то другое, не столь очевидное. Жизнь на выдумку богата. Допустим, мы прошерстим всю страну, поднимем всех на ноги, обнадежим тех, у кого действительно пропал ребенок, а в конце выяснится, что это все же не Юлиан, и его никто не признает. Что дальше?

– Он останется сиротой.

– И ты.

Меня не поняли. Пришлось разъяснять:

– Перечисляю. Дано: человечий детеныш, родился и жил среди людей, говорящий, не крестьянин, не благородный, явился в стаю, обитавшую недалеко от причала. Вывод?

– Его объявят чертом и убьют? – Лицо у Томы посерело.

– Если думать только о нем, то да, но если тебе интересно, то меня тоже убьют. История у нас с ним одна и та же, а сказка насчет долины почти недоказуема. Возможно, и тебе достанется, за то что сохранила жизнь чертям.

– Прости, не подумала.

– А пора бы. Цариссита уже, как-никак.

Получив шутливый, но болючий тычок под ребра, я закрыл глаза: разговор окончен, всех прошу по домам.

Не прошло.

– Чапа, а как тебе кажется, Ася знает, как попасть домой? – пришелестело в ухо.

– Если знает, ни за что не скажет. Это конец их миру. Любой ушедший может вернуться. И не один. Боязнь чужих мужчин стоит здесь именно на понимании хрупкости созданной системы.

– В чем ты видишь хрупкость? – недоверчиво сощурилась Тома. – Наоборот. Законы четко прописаны и исполняются. Вера не слишком фанатична, но сплачивает. Каждый знает свое место, ценятся исключительно личные качества. Идеальный мир.

– Твой идеальный мир убивает людей, не забыла?

Меня тема касалась в первую очередь.

– Это исключение из общего правила. – Тома скривилась и почесала задранную к груди пятку.

– Если таковы исключения, то к чертям такие правила. – Я начал злиться. – Женщины здесь правят лишь пока законодательная, исполнительная и судебная власть принадлежит им. Законы Ликурга были хороши для своего времени, но не просуществовали вечно.

– Какие-какие законы?

– В школе надо было лучше учиться. Проходили по истории.

– А-а, ты про ту школу…

Прошлое того мира Тому уже не интересовало.

– Представь, что границы с внешним миром… ну, который за рекой, откроются, – предложил я. – Что произойдет дальше?

– Начнется торговля. Каждая из сторон выставит лучшее…

– А в плане жизненных укладов, которые у тех и других не допускают разночтений и удерживаются казнями? Сначала со скандалами и кровопролитием жизнь с обеих сторон реки перемешается, затем выравнится в пользу мужчин. И никак иначе.