Каина

— Да, — согласился падре, он держал фотографию за спиной, она жгла ему руки, и он, скомкав, бросил ее в угол.

Дагоберто поднял и расправил листок, прочитал и пристально посмотрел на замершего падре.

— Крус Хесус Галавис, — раздельно произнес Дагоберто, — совершивший побег из тюрьмы в Боливаре. Что же ты натворил, Галавис? Украл? Или убил? А здесь ты служишь мессы и бедные люди тебе доверяют? Ты большой хитрец, парень. Но меня тебе не удалось обвести вокруг пальца. Мне и фотографии было не нужно, чтобы понять: тут что-то не так! Уж больно хорошо ты играешь в бильярд, слишком сведущ в приготовлении самогонки и ловок в обольщении женщин. Одно твое старание устроиться поближе к Мирейе...

— Не приплетай сюда Мирейю, Дагоберто!

— А разве не она обманута больше всех? Ты обманываешь ее своей лживой дружбой, добрыми советами и помощью. Что она почувствует, узнав, что ты разыграл с ней фарс? Тебе не жаль ее — преданную тебе душу? Любимую прихожанку?»

— Это ты собираешься доказать ей, что я разыгрываю фарс? Ты собираешься все рассказать Мирейе и всем остальным?

— Не знаю. Одному только Богу известно, как сказал бы настоящий священник! — с этими словами Дагоберто поднес зажигалку к фотографии, сжег ее и покинул Галависа, оставив его в немалом смятении.

После того что он узнал, Дагоберто просто не мог не навестить Мирейю. Ему было жаль ее, он был к ней привязан. Он не собирался наносить ей удар, наоборот, ему хотелось хоть как-то оградить ее от того, что рано или поздно неминуемо на нее обрушится...

Он постучал к Мирейе.

— Падре? — послышался ее радостно-взволнованный голос, и Дагоберто усмехнулся с печальной иронией.

— Нет, это я, — ответил он, входя.

— У тебя какое-то дело? — спросила Мирейя холодно.

— Да нет, просто пришел поболтать. Хотел рассказать тебе одну сказку о доверчивой женщине-мечтательнице, которая верила всему, что ей говорят, потому что не видела вокруг ничего, кроме своей мечты. Знаешь, у этой сказки грустный конец — эта женщина узнала, что в ее мужчине-мечте нет ни капли правды, он — обманщик, и она горько плакала...

— Что ты хочешь этим сказать? — враждебно спросила Мирейя.

— Подумай сама. Ты умная женщина. Подумай сама, нужно ли обхаживать каждого незнакомца, первого попавшегося священника...

— Ты всегда был эгоистом, Дагоберто, но никогда не опускался до низостей. Не делай этого и сейчас. Уважай и меня, и падре, — исполненная собственного достоинства, Мирейя гневно смотрела на Дагоберто.

— Хорошо, хорошо, — вздохнул он, — но ты все-таки подумай, сказки зря не рассказываются.

Затем Дагоберто заглянул в бар, и там его встретили громкими криками.

— За тебя, Дагоберто! За тебя! — все присутствующие подняли рюмки.

— С чего это вдруг? — недоуменно поинтересовался Дагоберто.

— Мы рады, что Каталина вернулась, и пьем за тебя! — был ответ.

Вот это новость! Узнав, что Каталина заставила вернуться вертолет, что она вновь

в Сан-Игнасио, Дагоберто почувствовал себя счастливейшим человеком на земле. Он никому не признавался в том, что дочь для него была самым дорогим существом на свете.

— Я устрою настоящий праздник в ее честь! — пообещал всем Дагоберто и заторопился домой.

Но Каталина не пошла домой, она отправилась на вырубку. Напрасно она стала бы обманывать себя, что влечет ее туда профессиональный интерес, что, как инженер, она хочет выяснить объем предстоящих работ, что как можно скорее хочет включиться в дело. Она себя и не обманывала, — она хотела увидеть Рикардо. И увидела. Он сражался в поте лица с буйной растительностью, что заполонила все вокруг.

Увидев Каталину, даже невозмутимый Рикардо не мог скрыть своего изумления:

— Неужели не видение? Неужели Каталина Миранда собственной персоной? Что случилось? Ты все-таки осталась? Знаешь, ты и вправду очень странная...

Каталина, которая так стремилась к Рикардо, которая едва ли не бежала бегом, увидев его, вспомнила, как они простились, как он оскорбил ее, и тут же стала привычно неприступной Каталиной. Не отвечая на вопросы Рикардо, она небрежно спросила:

— Ты что, в самом деле будешь заниматься, полосой?

— Полоса — слишком громко сказано! Я буду заниматься вырубкой деревьев. А почему тебя это интересует?

— Потому что я буду работать с Фернандо и отвечать за подготовку посадочной полосы. Я буду твоим начальником. Если тебя это не устраивает, можешь отказаться сразу, — Каталина говорила со все возрастающим высокомерием.

— Значит, ты осталась, чтобы мной командовать? — в голосе Рикардо звучала явная издевка, в ответ на нее Каталина холодно отчеканила:

— Я осталась потому, что хочу работать, и потому, что хочу приручить сельву.

Осталась из-за себя и не из-за кого больше!

Отчеканила, повернулась и пошла.

— До завтра, — сказал ей Рикардо вслед.

Недолгим оказалось счастье Маниньи. Хотя Пугало и помогла ей отыскать место, где и Манинья почувствовала присутствие золота, которого так жаждала ее душа, но ненавистная соперница снова была рядом. И ее присутствие лишало Манинью покоя.