Каина

— Знаешь, что говорит мне сельва? — наконец молвила она. — Что и после смерти лодочник и Миранда будут вместе! Ох, какая же тяжкая боль! — сказала вновь Манинья, схватившись за сердце. — Это во мне отзывается гибель Леона.

«И гибель твоей дочери!» — мысленно добавил Такупай.

— А еще сельва говорит, — продолжала между тем Манинья, — что мы должны немедленно возвращаться в Сан-Игнасио.

— Это безумие, бред! — возразил Такупай. — Сельва издевается над тобой. Или... ты перестала ее понимать.

— Нет, Гуайко, сельва любит Манинью! Она велит ей плыть в Сан-Игнасио!

Галавис выполнил последнюю волю священника — похоронил его в сельве — и даже по собственной инициативе еще раз прочитал над его могилой «Отче наш...».

— Ну, прощай, падре Гамбоа, — сказал он, собираясь в дорогу. — Спасибо тебе за все. Ты был, несомненно, хорошим человеком. Никто никогда не относился ко мне с такой добротой. Прости, что я втянул тебя в эту историю. Из-за меня ты погиб, — он вытер набежавшие слезы. — Прости, падре, я не желал твоей смерти, видит Бог.

Обещаю, что тот урок добра, который ты преподнес, не пройдет для меня бесследно!.. Ты говорил, что у тебя нет родственников? Жаль. Я бы передал им твои вещи и Библию. А теперь мне придется взять это с собой. Надеюсь, ты не будешь в обиде, если мне понадобится продать кое-что из твоей сумки, а также использовать содержимое твоего кошелька?

Пробравшись к берегу, он стал дожидаться какой-нибудь лодки, плывущей вверх или вниз по реке. Тогда же ему пришла в голову и еще одна рискованная, но спасительная мысль: надеть на себя одежду падре. «Береженого Бог бережет, — рассудил Галавис. — Увидев перед собой священника, ни один лодочник не станет вспоминать приметы беглого заключенного, которые повсюду сообщила полиция».

Ждать ему пришлось недолго: из-за поворота показалась лодка Маниньи Еричаны, и двигалась она вниз по реке. Галавис напряг память и вспомнил название поселка, в который направлялся Гамбоа.

— Не довезете ли вы меня до Сан-Игнасио-де-Кокуй? — крикнул он с берега.

Манинья велела Такупаю остановиться.

— Я священник, выпускник семинарии, — затараторил Галавис. — Мне дали приход в Сан-Игнасио...

— Садитесь, — устало сказала Манинья. — Мы довезем вас до Сан-Игнасио.

Странная болезнь Лус Клариты заставила сельчан с особым трепетом ожидать возвращения Рикардо Леона.

— Только он может вылечить мою девочку, — утверждала Инграсия, и с ней соглашались все.

Ночью, однако, к берегу причалила лодка Маниньи Еричаны, и многие восприняли это как дурной знак.

— Уж не случилось ли чего с Рикардо и Каталиной? — беспокоилась Тибисай. — Днем сельва так страшно шумела. Такой гул стоял только в тот раз, когда река унесла трех бразильцев.

— Не каркай! — оборвал ее Дагоберто, но с появлением колдуньи и его настроение заметно испортилось.

Встречать лодку Маниньи не вышел никто, кроме Гараньона.

— Я говорила, что ты отвечаешь за жизнь Леона? — грозно спросила его Манинья.

— Теперь тебе придется держать ответ.

— Я ничего не мог сделать. Он убежал! Уплыл! — слезно оправдывался Гараньон.

— Рикардо Леон мертв, — оборвала его Манинья. — И ты умрешь тоже.

— Пощади! Я не виноват, — взмолился Гараньон, встав перед ней на колени.

— Поднимись, ничтожество, — брезгливо произнесла она. — Я прощу тебя на этот раз. Отправляйся в заброшенную шахту. Там я оставила женщину, которую жизнь превратила в животное. Эта несчастная знает все о золоте. Приведешь ее в Сан-Игнасио.

Галавис сошел на берег незамеченным и остаток ночи провел в раздумьях о своем дальнейшем поведении. А утром его обнаружил капрал Рейес.

— Ваши документы, сеньор!

— У меня нет документов, — готовый к такому повороту событий, ответил Галавис. —

Их украли. Но есть бумага из церкви Пуэрто-Аякучо.

— Имя? — строго потребовал капрал.

— Гамбоа. Франсиско Игнасио Гамбоа. Для друзей — Начо.

— Для друзей? — миролюбиво усмехнулся Рейес.

— Да. Для друзей.

— Что ж, пойдемте, я представлю вас моему командиру.

Хустиньяно Гарсия встретил новоявленного Гамбоа с распростертыми объятиями:

— Падре! Какая радость! Мы ждем вас уже двое суток. Теперь, с вашим приездом, все наши неприятности кончатся, я уверен!

Так Крус Хесус Галавис стал «священником» по имени Франсиско Игнасио Гамбоа.

Хустиньяно вышел на площадь, чтобы сообщить радостную весть сельчанам, но его встретили другой, печальной новостью — приехавшие Жанет и Антонио сообщили о трагической гибели Каталины, Рикардо и Бенито.

Добравшись до селения индейцев, Рикардо провел довольно сложную хирургическую операцию — извлек из тела Бенито несколько металлических осколков. Каталину это уже не удивляло: она была уверена, что Рикардо Леон — профессиональный хирург, оставивший по какой-то причине врачебную деятельность. Беспокоило ее только состояние Бенито.

— Потерпи, миленький, — говорила она, вытирая испарину с его лба. — Доктор Рикардо сумеет поставить тебя на ноги! А я буду сидеть у твоей постели сколько понадобится.

Парнишка в ответ благодарно улыбался.