Каина

— Это сделал не я, а другой! Понятно? Но обвинили во всем конечно же сына Эрнестины.

— А что сделал тот, другой? — не унимался Гамбоа.

— Послушайте, падре, вы — священник или следователь? — раздраженно бросил Галавис.

— Священник.

— Ну, тогда предлагаю подкрепиться вон в том ресторанчике. Я здорово проголодался.

— Это безумие! Тебя преследует полиция и гвардейцы.

— И еще мафиози, которые потеряли на мне кругленькую сумму! — добавил, усмехнувшись, Галавис.

— Да-а, — покачал головой падре. — Ну и влип же ты, парень.

Пообедали они бананами, росшими вдоль дороги. Падре рассказал спутнику, что едет в Сан-Игнасио-де-Кокуй, и Галавис напросился вместе с ним туда же.

— Однажды я поклялся, что больше никогда не окажусь в тюрьме, — пояснил он. — И на моей совести нет никакого преступления. Но в полиции мне не поверят!

— Ладно, поедем, — смилостивился падре. Они уже почти добрались до Гусман-Бланко и рассуждали, как переправить машину по реке, когда из

поравнявшегося с ними автомобиля раздались выстрелы.

— Бьют по шинам. Гоните, падре! — взмолился Галавис. — Это мафиози.

Гамбоа помчался на предельной скорости, однако вскоре был ранен.

— Гады! — выругался Галавис. — Теперь целят в водителя. Падре, я сам сяду за руль. А вы — молитесь!

Он круто свернул с дороги и поехал напролом по сельве. Но заросли становились все гуще, а священник, потерявший много крови, был при смерти. Галавис остановил машину. Падре жестом попросил вынести его на воздух. Галавис бережно положил раненого на траву.

— Сейчас повернем обратно, — решительно заявил он, — вам необходим врач.

— Нет, — еле слышно произнес Гамбоа. — Ты не довезешь меня... Я умираю...

— Глупости! — рассердился Галавис. — Я не позволю вам умереть. Вы меня спасли, а теперь настал мой черед.

— Там... возьми... — пробормотал падре, указывая на свою дорожную сумку.

— Что? — не понял его Галавис. — Это? Это? Ах, вы имеете в виду Библию! Сейчас, сейчас...

— Читай, — шепотом попросил падре.

— Да, конечно. Надо молиться. Почему твой Бог несправедлив к тебе? Эта пуля предназначалась мне!

— Читай. Вот здесь...

— Да, падре. Как скажете, — молвил Галавис, вытирая навернувшиеся на глаза слезы.

Глава 8

Тот факт, что Манинья хотела убить ее, сразу же развеял у Каталины благодушные мечтания о сельве, которым она предавалась накануне у водопада.

— Все, пойдем к лодке, — сказала Каталина, обращаясь к Рикардо. — Нормальный человек не сможет привыкнуть к этой дикости.

— Значит, мы с твоим отцом ненормальные, — грустно произнес лодочник.

Навстречу им неожиданно вышли Жанет и Антонио, спросили, как пройти к водопаду, о котором им в восторженных тонах рассказал Бенито.

— Вы уже пришли. Слышите его шум? — ответил Рикардо. — Только не задерживайтесь там: мы скоро отплываем.

Всю обратную дорогу Каталина молчала, а когда вдали уже замаячила река, — вдруг почувствовала необъяснимый страх.

— Что с тобой? Ты вся дрожишь, — обеспокоенно спросил Рикардо.

— А ты разве ничего не чувствуешь?

— Нет.

— Мне кажется, сейчас должно случиться что-то страшное.

— Не бойся, я всегда сумею тебя защитить, — он обнял Каталину мягко, нежно, как обнимают ребенка. — Успокойся, успокойся, моя девочка...

После неудавшегося покушения на Каталину Манинья была в ярости.

— Манинья хочет одного — смерти! — повторяла она, растирая в ступке корешки ядовитых трав; выбранный для заклания зайчонок обреченно сидел у ее ног, безропотно дожидаясь своей участи.

— Это заклинание смерти? — хмуро спросил Такупай, нарушая своим появлением запрет госпожи.

— Зачем спрашиваешь, если знаешь? Уходи! — зло бросила Манинья, и Такупай поспешно скрылся в зарослях.

Она завернула толченый камень в лист лопуха, туго перевязала его травяной тесемкой, затем, не дрогнув, разорвала зайчонка пополам, вложила в его полость приготовленный сверток и стала закапывать жертву, шепча смертельное заклинание.

...Каталина почувствовала, как свет померк в ее глазах, и вскрикнула. Рикардо крепче прижал ее к себе:

— Я с тобой!

— Ах, какая встреча! Рикардо Леон и его невеста! — словно из-под земли вырос команданте Хайро, и его зловещая ухмылка не предвещала ничего хорошего.

«Это — смерть!» — пронеслось в сознании Каталины. В тот же миг Хайро схватил ее за руки, а несколько партизан навалились на Рикардо, пытаясь оторвать его от Каталины. Лодочник сопротивлялся, но силы были неравны.

— Я знал, что наши дороги пересекутся, Леон, — упиваясь легкой добычей, злорадствовал Хайро. — Сейчас ты увидишь, как я поступлю с твоей невестой. А потом тебя пристрелят как паршивую собаку!

— Нет! Нет! — истошно закричала Каталина, и сельва ответила ей мощным эхом, верхушки деревьев закачались, зашумели, и этот устрашающий гул прокатился по всей сельве — от Гусман-Бланко до Сан-Игнасио-де-Кокуй.

Жанет испуганно прижалась к Антонио.

Тибисай, повернув вентиль колонки, увидела вместо воды кровь.

«Ты умрешь в одиночестве, Манинья!» — прошептал Такупай.

— Вы покойники, Рикардо Леон и Каталина Миранда! — вслух произнесла Манинья.