Из варяг в греки

– Здраве будь! Праходь, – с опозданием проговорил в ответ Ярилко. Он откинул в сторону медвежью шкуру и, кряхтя, стал подниматься с лавки.

Тот присел с ним рядом.

– Ты многа на сваём веку побачил, Ярило. Кажи мяне, вскорости Вече сбирают. Хочут веру нову принимать. Як следует нам поступати? И куды мы волхвы посля денемси? Будь ласка, вразуми. Обещають, коли терпение проявим, сладку жисть в жисти иной, што посля смерти наступаит.

– Сколь звёзд на небе, або песчинок в речном песке? Або може в одну и ту жо реку дважды войтить? Гэто усё то жа у мяне ты выспрашиваешь. Як счесть? Токо посчитал, а глядь, ужо одна зажглась, а две погасли, патома три зажглись, одна погасла. Загадя, здаетси, многае пазначено в судьбине человека и отчества рекою событий и ходом округ усей жисти, што перед гэтим и вкруг текла, и текеть. Зрить уперёд може, поменять што будеть не завсегда удасться.

– Мудрёно глаголишь, Ярило.

– Сам може ты гэто развязати советамши со сваими мужами. Не забывать токо, што нету вины скота в утом, што в загоне находитси, ибо загон хозяин для няго возвёл. Человек сам сябе часами тюрьму воздвигаить и сябе в её помещаить. Дити яго нараждаются в гэтой тюрьме. Подрастая, не ведають друга жисти, кромя жития отца, и посля углядеть не може, ибо слепы стали от мрака, што в тюрьме царить. Коли очи никада ни зрили света, то не проведать, што то мрак. Спробуют человеки украсить тюрьму паволоками, да аксамитами, блудом да похотью. Токо покуль из тюрьмы не вырвацца, будить усё одно душа томиться.

– Што жа, на ново князя нам повелеваешь итить?

– Не советник я тябе, Златовласушка. В кажном серце дорога по пути светлому проложена. Разглядеть её треба.

– И на том благодарствую тябе, Ярилко, – Златовлас поднялся и поклонился тому в пояс.

– Ступай сябе с Богами, – склонил в ответ седую голову старик.

После Златовласа на пороге появился Огневод с Илией.

– Што-то нонче от гостей нету спокою. Была бы Милорада-жёнушка жива – не народовалась. Чай любила она гостей потчевать.

– Дык па вяликай справе мы до тябе, Ярилко. Здраве будь, – сказал Огневод.

– Здраве будь, Огневод. Здравь будь и ты добры чаловек, – произнёс хозяин в сторону Илии. Тот хотя и поздоровался первым, но так тихо, что старик не расслышал и он повторил приветствие ещё раз громче. – Здраве буде!

– Праходьте, сидайте. Аб чым глаголить хочаце? – проговорил Ярилко.

– На Вече тябе кликать пришёл. Беда пришла к нама, веру меняти збираются, – ответил Огневод.

Старик посмотрел в сторону Илии:

– Гэтот-то зачем пожаловал? Вроде як яго вера зараз в силу войдёть, – старик кивнул на священника.

– То не зовсем так, Ярило. Заутра яго в Ладогу правят. Неугоден он нонешним правителям стал. Коли што тябе надобно, може с ним передати.

Ярилко с потеплевшим взглядом проговорил:

– Ведаю яго, добры он чаловек, ладно о нём народ отзываетси. Блюдёт правило, то – што муж правый не тот, хто совершает омовения и хотяши быть правым, а тот, у каго словеса и деяния совпадают. Нас волхвов почитае. Слыхал аднойчи, яко он глаголил, што волхвы углядели первыми в небе звезду, распознав знамение о рождении новаго наставника, принясли дары56 яму: золото – як царю, ладан – як Богу, смирну – в дары таму, хто смерть приметь. Када-та князь наш Бус Белояр с праотцами привечал Христа, и я отвергнуть не смею. Не приемлю токо святарей, што о злате да благе сваём пекуться, – продолжал старый волхв. – Хачу ось што перад дарогою глаголить. Слыхал я перебралися князья и людишки многия в Новы град. Рюрик срубил яго у былога Словенска. Туды пущай путь держить. У рани коли доживу, передам послание к Златогору. Он тама волхв зараз. Подрос поди, – на лице у старика появилось подобие улыбки. – Коли може, пущай справить. А нет, дык на усё воля Божья. Яму не за што на мяне гневатьси – мы не обижали никада последышей яго.

– Сходи на Вече, Ярилко, може што подскажешь нам тама. Люди тябе проведают, – снова попросил ладожского волхва Огневод.

– Не след переживати, што люди тябе не ведають, след переживати, што ты людей не ведати, – пожалуй, впервые за весь вечер по-настоящему улыбнулся Ярило. – Пошто ты уходишь от единоверцев сваих? – обратился он к Илии.

Илия грустно ответил.

– Склоняють к прославлению влады. Ни в силах сего приняти.

– Слыхал я, хто супротив идёть, таго лишають живота и именья свайга? – спросил Ярилко.

– То так бываить, – вздохнул Илия, – Токо ни по ихнему закладу я веру нёс и нясу, а по клику серца свайго.

– В том мы с табою сходимси. Наша вера суть образы, и Бог един для усех. Просьба у мяне. – Найдёшь Златогора и передашь яму письмена мои. Пущай распорядитися по сваму усмотрению. С табою понадеже буде.

– Усе перадам, – храни тябе Боже, – перекрестил его Илия.

– Гэто ужо ни потребно, – хмуро проронил Ярилко, – я сваей дарогой иду, што в серце маём расписана, – он помолчал. – На Вече приду, послухаю. Хоть ведомо ужо, што дале буде. Вам я не советник давно. Стар стал, – он горько вздохнул, – некому зараз новаму князю за гибель воев наших и сродников боле мстити.

– Кажны за сваю не правду рано или поздно ответить, – сказал Илия.