Из варяг в греки

Тем временем, приплывшие с Аскольдом священники Григорий и Иоаким отыскали в Киеве небольшую церквушку. Сложенная из подручных материалов – валунов и крупной речной гальки, обмазанная местами глиной, она совсем не произвела на них впечатления. Её крошечную главку венчал простой деревянный крест. Они нашли священника Илию, что достраивал и подновлял эту церковь собственными руками и служил в ней для небольшого количества киевских прихожан. Свой путь он начал от первых священников, а те от Андрея Первозванного. От роду ему было лет под тридцать, худой и высокий он вышел к ним в рубахе, подпоясанной бечёвкой и простых лаптях. Глаза лучистые и светлые, имея вид самый что ни на есть добродушный и приветливый.

– Здраве буде, – поприветствовал он появившихся у церкви незнакомцев.

Оба священника поздоровались с ним по-гречески. Он ответил гостям тем же, но уже на родном языке.

– Много ли окрестилось народу у тебя за твоё служение? – спросил Григорий.

– Не столь много, к чему моё стремление, но есть и такие, – уклончиво ответил Илия.

– Отчего так, что не много? – повторно обратился к нему с вопросом Григорий.

– Всё во власти Божьей. Без принуждений и понуканий призываю людей. Не многое мне по силам.

Иоаким без предисловий прямо выказал своё недовольство:

– Как же ты будешь прославлять всемогущество владыки небесного и пояснять божественное происхождение царской власти в такой убогости и с малым числом верующих соратников?

– Не нужен человеку храм рукотворный, чтобы говорить с Богом, ибо дом Всевышнего – и вся земля, и небо, и звёзды, и все человеки. Тем паче, што у росов княжеская власть доселе была и выбиралась народом на Вече. И лучше уж с малым числом истинно верующими, чем большим, но не ведающими подлинной веры.

– Богохульствуешь ты, Илия. Вся власть от Бога, – хмуро произнёс Григорий.

– Не Бога пытаюсь увидеть, но Божественность. Божественность во всём сущем, в коей он себя проявляет…

– Рабы под игом находящиеся, должны почитать господ своих достойными всякой чести, дабы не было хулы на имя Божие и учение55, – Григорий оборвал Илию.

– Не фальшивых сокровищ, не земных благ следует просить у Отца Небесного, как грешники просят, но одного: чтобы прямыми сделал стези, ведущие в Царствие Его. Тем паче не след ровнять Господа с властью земною, а любить следует всех ближних, – ответил Илия.

– Сомневаешься ты в императоре нашем, ставленнике Божьем?! – с гневным вопросом к Илии обратился Иоаким.

– Глупец тот, кто сомнений не имеет. Император Константин Великий и тот, первым положив начало в империи ромейской всеобщей веры в учение Иисуса Христа, до последних дней жизни поклонялся Богу Солнца. Не богобоязненным следует быть, но боголюбивым. Ибо Бог возлюбил прежде, чем люди возлюбили его. Нету в истинной любви страха, ибо совершенная любовь изгоняет страх, потому в страхе есть мучение.

– Пагубную ересь ты толкуешь и не можешь больше оставаться в граде Киеве и веру нашу представлять. Отправишься в город новый, его как мы слышали, заложил князь росов, и там возведёшь новую церковь и будешь ждать решения участи своей, – подвёл итог беседе Иоаким.

Князя Дира через три дня после пира в честь приезда Аскольда нашли мёртвым в собственной постели. В народе поползли слухи, что князь обожрался заморскими кушаньями. Особенно усердно толковал об этом Горазд. После выполнения похоронного обряда и предания тела князя огню киевляне собрались на Вече. С подачи посадника без особых проблем новым киевским князем утвердили Аскольда.

Прошёл всего месяц и посадник начал вновь скликать народ на Вече. Сам он был невысокого роста с хитрецой и лукавинкой во взгляде, сильно походя своей внешностью и повадками на ладожского Дедилу. Не было у него лишь куцей бородёнки. Киевляне в силу более мягкого климата отличались от своих северных собратьев куда меньшей растительностью на лице и голове. В моде у большинства были длинные усы, сильно опущенные к низу.

Ярилко, Горемысл и Драган, уже прочно обосновавшиеся в Киеве, стояли в сторонке. Колот и Стоян ушли в поход вместе с Аскольдом, в расчёте на то, что им представится удобный случай отомстить, но известий от них не было до сей поры, и слабая надежда ладожан на их возвращение с каждым днём всё более уменьшалась, несколько укрепившейся после того как по Киеву прошёл слух, что Зоран смог вернуться через двадцать лет. Жаль, встречать его было некому – мать с отцом умерли, печенеги угнали младшего брата в полон. Сестра вышла замуж и уехала с древлянским купцом в Коростень.

В Киеве новгородцы жили обособленно, общались в своём узком кругу. На первом Вече, посвящённом выборам нового князя, они даже не присутствовали. Сам Ярилко о Вече узнал от Огневода – киевского волхва, тот пришёл к нему накануне вместе со священником Илией.

Ранним утром к Ярилко заглянул Златовлас, он помогал Огневоду поддерживать огонь на святилище и умел искусно вырубать статуи Богов. Златовлас громко постучал и, не дожидаясь приглашения, открыл дверь. Он прошел в избу, громко поздоровавшись.