Иван Крылов

«Щука и Кот» (1813). В басне высмеивается неудача адмирала Чичагова, командовавшего армией, которая должна была задержать Наполеона при его отступлении из России через Березину. Чичагов, однако, опоздал к намеченному пункту, благодаря чему небольшой части французской армии удалось переправиться на другую сторону реки. По свидетельству современника, неудача Чичагова вызвала негодование в обществе, и «Крылов написал басню о пирожнике, который берётся шить сапоги, т. е. о моряке, начальствующем над сухопутным войском».

«Демьянова уха» (1813). По воспоминаниям близко знавшего Крылова М. Лобанова, басня высмеивала заседания «Беседы любителей русского слова» с обычными для них чтениями длинных и скучных произведений её участников: «В “Беседе любителей русского слова”, бывшей в доме Державина, приготовляясь к публичному чтению, просили его прочитать одну из его новых басен, которые были тогда лакомым блюдом всякого литературного пира и угощения. Он обещал, но на предварительное чтение не явился, а приехал в “Беседу…” во время самого чтения, и довольно поздно. Читали какую-то чрезвычайно длинную пьесу, он сел за стол. Председательствующий А. С. Хвостов вполголоса спрашивает у него: “Иван Андреевич, что, привезли?” – “Привёз”. – “Пожалуйте мне”. – “А вот ужо, после”. Длилось чтение, публика утомилась, начали скучать, зевота овладевала многими. Наконец дочитана пьеса. Тогда Иван Андреевич, руку в карман, вытащил измятый листок и начал: “Демьянова уха”. Содержание басни удивительным образом соответствовало обстоятельствам, и приноровление было так ловко, так кстати, что публика громким хохотом от всей души наградила автора за басню». Это свидетельство М. Лобанова, являвшегося участником «Беседы…», находит своё подтверждение и в нравоучительной концовке басни, обращённой к «писателю».

«Лебедь, Щука и Рак» (1814). Современники считали, что басня вызвана разногласиями в Государственном совете. Существует и другое толкование, по которому Крылов в басне выразил недовольство русского общества действиями союзников русской армии в войне с Наполеоном.

«Чиж и Голубь» (1814). Сюжет оригинальный.

«Чиж и Ёж» (1814). Современники считали, что басня написана в ответ на упрёк, что он не создал ничего хвалебного в честь Александра I, возвращающегося в столицу после победы над Наполеоном.

«Дерево» (1814). По своей теме близка к басне И. Хемницера «Дерево».

«Конь и Всадник» (1814–1816). Тематически одна из самых политических басен Крылова. В ней он высказал свой нелицеприятный взгляд на Великую французскую революцию и вообще на свободу. Всадник снимает с коня узду, после чего Конь не только сбрасывает с себя неосторожного седока, но и сам, почуяв, что над ним нет управы, гибнет, залетев в овраг:

Тут в горести седок,
«Мой бедный конь! – сказал: Я стал виною
Твоей беды!
Когда бы я не снял с тебя узды,
Управил бы наверно я тобою;
И ты бы ни меня не сшиб,
Ни смертью б сам столь жалкой не погиб!»

В финале звучат раскаяние Всадника и политическая сентенция поэта о том, что властители, отрекающиеся от своих прав, оказывают плохую услугу подданным и нравственно ответственны за гибельные последствия революций:

Как ни приманчива свобода:
Но для народа
Не меньше гибельна она,
Когда разумная ей мера не дана.

Исследователи обычно несколько стыдливо касаются этой темы, словно не замечают, или забывают, что политический радикализм Крылова, который был сродни радищевскому, позже сменился беспросветным политическим пессимизмом и жестоким скептицизмом. Собственно, презрительная ирония и лукавая насмешливость стали вместе и его стилем существования, и стилем творчества.

Нет, скептицизм Крылова был очевиден, но в советское время отношение к нему было, ясное дело, советским, то есть баснописца, мягко говоря, упрекали за скептическое отношение к революционному переустройству общества:

«Это скептическое отношение Крылова к возможности революционного переустройства общества наиболее отчётливо сказалось в басне “Конь и Всадник”, написанной непосредственно после крушения наполеоновской Франции».

Вот если бы он ратовал за революционное переустройство – цены ему не было бы. А так записать в революционеры никак не получалось. Но очень хотелось.

Спасало Крылова в глазах исследователей лишь то, что Иван Андреевич имел в виду события французской революции и её следствия: