Искупление

Астахов замер, а я подошла к курьеру и присела рядом с ним на корточки. Вид у меня, конечно, был не самый презентабельный с учетом потекшей туши, но тот его взгляд, который так взбесил волкодава… Мне кажется, курьер знал меня.

Ему от силы было лет девятнадцать, то есть слишком молод для тех, с кем общался мой брат, и я точно не могла быть с ним знакома хоть как-то иначе, но он меня точно знал. Я видела это и сейчас, находясь близко, ощущала это в его запахе.

– Ты знаешь, кто я? – спросила я, рассматривая его окровавленное лицо.

Астахов за моей спиной напрягся, громко принюхиваясь, как самая настоящая ищейка.

– Вы Кира, – почти шепотом ответил паренек. – О вас… говорят в городе.

– И что говорят? – спросила я, не надеясь на приятный ответ. – Не бойся, – добавила я, чувствуя его страх. – Тебя больше не тронут. Говори.

Паренек неуверенно облизнул разбитую губу.

– Говорят… Говорят, что вы вернулись, чтобы отомстить за мужа, бывшего хозяина города. Что вы… – курьер стрельнул опасливым взглядом в Астахова. – Что вы всех убьете…

Я невесело улыбнулась. Забавно получалось: в одних кругах меня могли называть сукой, заказавшей известному наемнику убийство мужа; в других – считали погибшей от руки того же наемника, но в третьих меня оказывается окрестили скорбящей вдовой, чуть ли не вернувшейся с того света, чтобы отомстить за любимого мужа и утопить город в крови виновных и невиновных.

Вот уж точно Борис в гробу переворачивался!

– Ясно, – вздохнула я, посмотрев на лежавшую на полу куклу. – Прими мои извинения за это недоразумение, – добавила я, поднимаясь на ноги. Они затекли, и Астахов вовремя поддержал меня, чтобы я не упала. – Заплати ему, – сказала я Серому, – и пусть уезжает.

К вечеру ситуация с посылкой ни чуть не прояснилась. Астахов распорядился, чтобы перетрясли всех и вся, но выяснить, кто отправил куклу так и не удалось: отправка была оплачена краденой картой какой-то старушки, а на видео с камер наблюдения не удалось рассмотреть даже время, не говоря уже о мужчине, который и принес коробку на терминал.

С цветами оказалось все еще хуже: в стоимость отправления, судя по весу, они не входили, и получалось, что их подсунули непосредственно в машину курьеру перед его выездом с терминала, просто прикрепив их еще одной лентой к коробке, которую сняла услужливая Катя, чтобы поставить цветы в воду.

Астахов отправил своих даже проверить все прилегавшие к терминалу здания на наличие каких-либо следов, но кроме бомжей и наркоманов там ничего и никого больше не было. Тот, кто решил поиграть со мной, постарался, чтобы его не нашли. По крайней мере, раньше времени.

Роза решилась на доброе дело и потчевала мотоциклистов за большим столом в гостиной бутербродами, поминутно отпуская колкости в адрес их очаровательных манер.

Это было очень комично, и я бы от души посмеялась с этого, не будь мне было так паршиво. Куклу вместе с коробкой и землей давно убрали из холла, но на столе по-прежнему стоял букет алых роз, и я, не жалея отекших от каблуков ног, стояла над ним уже, наверное, минут пятнадцать, будто ожидая, что цветы заговорят и расскажут мне, кто их прислал, и где мне было его найти.

В руках я вращала записку, которая шла вместе с букетом, и короткое послание в ней вызывало мурашки помимо приложенного к словам подарка. Больной ублюдок хорошо подготовился, даже не поленился выяснить, когда у меня был день рождения. Кошмар какой-то! А я-то думала, что с Борисом познала все пределы пыток и боли, а оказалось, что пределов и вовсе не было, кроме, разве что, фантазии, которая определенно была у того, кто послал мне куклу.

На мгновение ее плач раздался в ушах, и я мучительно зажмурилась и попыталась представить себе то место, в котором Никита был в безопасности, и в котором, по утверждению Астахова, его даже и искать не станут.

Странно, но я по-прежнему верила ему, хотя и допускала, что в этом могла быть больше заслуга Алеши, чем его, ведь именно он был с моим сыном.

– Надо их выбросить. – Астахов бесшумно подкрался и стал рядом со мной. От него пахло едой, но более существенной, чем бутерброды.

– Зачем? – спросила я, тупо глядя на молчавшие цветы. – Они красивые.

Волкодав достал пистолет и несколько раз выстрелил в вазу. Я со вздохом провела взглядом стекавшую со стола воду, нисколько не удивившись его поступку. Для психов вообще было нормально впадать из ступора в ярость, и обратно за считанные секунды.

– Доволен? – невозмутимо спросила я, повернувшись к нему лицом.

Из гостиной послышался хохот и очень громкие нецензурные выражения Розы в адрес волкодава.

– Нет, – как ни в чем не бывало ответил он.

Вернув пистолет обратно в кобуру, он тоже повернулся ко мне. Космос в его глазах загадочно переливался.

– У тебя сегодня день рождения, – сказал он таким тоном, будто это было обвинение. – И он об этом знает.

– Кто "он"? – тупо спросила я.

– Кохан.

– Почему ты так в этом уверен? – Я обошла волкодава и направилась к лестнице. Ноги гудели, и мне хотелось снять босоножки и закинуть их куда подальше. – Может, это кто-то из твоей группы поддержки.