Ищи меня в отражениях

— Хватит мне тут грязь развозить. Нет денег, значит, натурой заплатишь. Я свернул с трассы, — и действительно, ехали мы теперь по проселочной дороге, подпрыгивая на каждой кочке. — Надеюсь, эти хмыри не сразу просекут, и мы успеем оторваться. Но если вдруг увижу, что автобус кто пасет, сразу высажу тебя, понял? Я задницу за всяких бродяжек драть не собираюсь.

— Конечно, я понимаю. Спасибо, что помогаете.

— Спасибо в карман не положишь и на хлеб не намажешь. Иди давай на свое место. А то смердишь мне тут под нос.

Пошатываясь, я добрался до середины салона, откуда шла короткая лесенка вниз ко второму выходу из автобуса. На лестнице лежали пара негабаритных чемоданов. Стараясь не прикасаться к чужим вещам, я расположился на верхней ступеньке, облокотившись спиной о перегородку. По ногам тянуло сквозняком, но в салоне натоплено жарко, и я начал отогреваться.

Нужно собраться с мыслями и придумать, что делать в конце этого часа, когда автобус остановится в центре Зауральска.

Глава 36

Разбудило объявление водителя. Он сообщал, что автобус на вокзал не поедет, а остановится недалеко от конечной двадцатого маршрута трамвая, на котором можно добраться до центра. Некоторые пассажиры стали возмущаться, но водитель проигнорировал все жалобы.

Мы проехали еще минут пять, и автобус остановился. Люди начали толпиться в проходе, упаковываясь в толстые пуховики и шубы, нахлобучивая шапки и натягивая варежки. Водитель торопил пассажиров, бесцеремонно сообщая, что долго ждать никого не собирается.

Мой час безмятежности закончился. Внутри опять заскребло и заныло. Я понятия не имел, чем буду платить за проезд, а выражение водителя “натурой заплатишь” начинало приобретать самый поганый окрас. Час назад я был слишком рад счастливому избавлению от явной угрозы. Но что может быть хуже жирного извращенца-педофила и его паскудных фантазий на мой счет? Надо как-то выбираться из автобуса вместе с пассажирами. Может, водитель поостережется присутствия свидетелей и отпустит меня с миром.

Люди быстро покидали автобус через переднюю дверь. Я нацепил маску равнодушия и поспешил следом. Надо было валить, как только мы остановились, и первые пассажиры начали покидать автобус. Теперь почти все вышли, и миновать водителя будет сложно. Я протиснулся вперед, обогнав парня с рюкзаком и пожилую женщину в норковой шапке. Казалось, все получится. Водитель отвернулся, а я был уже почти на улице, но вдруг дверь скрипуче захлопнулась прямо перед носом.

— Я же сказал, что у меня к тебе дело, — он воззрился на меня самым наглым образом, не стесняясь двух оставшихся в салоне пассажиров. — Устраиваешь людям проблемы, и никакой благодарности в ответ!

— Нас-то выпустите, — начала возмущаться пожилая женщина. — Ездите как хотите, на расписание вам плевать. Увезли людей черт-те куда! Меня на вокзале дочь встречает, а это полное безобразие!

— Да кто вас держит? Идите, пожалуйста, — водитель нажал кнопку, и дверь распахнулась. Нужно было бежать сейчас, но я отчего-то растерялся и застыл на последней ступеньке, пропуская недовольную женщину и безучастного парня с рюкзаком.

Дверь захлопнулась, мой путь на волю был отрезан. Автобус тронулся и поехал дальше по шоссе, но скоро свернул с большой дороги. Через две минуты я с ужасом увидел первые ряды низких гаражей для легковых машин.

Опять гаражи! Я никогда не выберусь отсюда!

Внутри все задрожало. Я еще раз взглянул на обрюзгшего верзилу за рулем и в отчаянии понял, что вырваться силой не получится. Несмотря на большой живот, дрябло свисающий через пряжку ремня, руки у мужика были могучие, кулаки же размером чуть ли не с мою голову.

Разум сдался, но тело взяло инициативу на себя.

Я почувствовал, как меняюсь, превращаясь в кареглазого и курносого мальчика. На носу и щеках начали проклевываться веснушки и, как ни странно, мелкие прыщики. К счастью, водитель не обращал на меня особого внимания.

Тем временем, автобус свернул в один из рядов гаражей. Миновав первых пять или шесть, он остановился.

— Ну, вот и приехали, — сообщил водитель. Он заглушил мотор, достал помятую пачку сигарет, вытряхнул одну и сунул в уголок рта. Потом начал шарить по многочисленным карманам жилетки, извлекая перочинный ножик, одноразовую вилку, десяток брелоков и целую охапку пожелтевших чеков.