Ищи меня в отражениях

— Есть че? — спросил слабый голос, принадлежавший, как я понял, Юрику, типу с узким лицом. Вопрос этот был знаком. “Того самого” не было, поэтому, помотав для убедительности головой, я выдохнул:

— Не.

— А бабло?

— Нету, — опять отозвался я.

— Да пустой он, — проскрипел подельник Юрика.

— Закрой вафельницу, Деня! Тебя не спрашивают, на…

Вдруг гноящиеся глаза Юрика оказались прямо перед моим носом. Я и не ожидал от него такой прыти.

— Слушай, Вася, ты че думаешь, на халяву тут дрыхнуть будешь, а мы тебе колыбельную споем? — Юрик дико улыбнулся, обнажая гнилые зубы. Он схватил меня за грудки трясущимися руками.

— Юрик, у него вроде бациллы новые, — тот, кто откликался на кличку Деня, светил мне под ноги. — Загнать можем, на пару доз хватит. Скидывай боты, чудило! — Луч фонаря опять резанул по глазам.

Юрик продолжал держать меня за воротник куртки, но было видно, что с каждой секундой силы и терпение покидают его. В очередной раз он вздрогнул, поморщился и отпустил меня со словами:

— Да ну его в жопу, пошли!

— Юрик!? Выстегиваешь?.. — проскрипел недовольно Деня.

— Шевели булками, сказал! Идем гаситься, некогда…

Он оглянулся и добавил почти беззлобно:

— Засеку тебя тут еще раз, прирежу…

— Деня, посвети давай, нихера не видно! — послышалось уже откуда-то издалека. И фонарик Дени заплясал, удаляясь и выхватывая в темноте сплетения труб.

Первой мыслью было снова улечься на трубу и уснуть. Не хватало сил даже на то, чтобы как следует испугаться. Но здравый смысл подсказывал, надо скорей уносить отсюда ноги.

Оказалось, я проспал всю ночь, и через щели с улицы уже проникали первые солнечные лучи. Я опустил ноги на пол, и что-то захрустело под подошвами ботинок. Я пригляделся.

Весь пол усеивали использованные шприцы и иголки самых разных размеров. Теперь я понял, куда попал. И уже не оставалось никаких сомнений, зачем сюда пришли Юрик и Деня. Сонное наваждение испарилось, как не бывало. Наркоманское логово.

Я почувствовал отвращение. Эти люди, давно потерявшие человеческий облик, живут от дозы к дозе, и ради порции новой отравы готовы пойти на что угодно.

Подстегиваемый страхом, я быстро нашел выход из подвала. Прикрыв за собой расхлябанную дверь, я услышал истошный вопль.

— Сволочи! Опять замок сорвали!

На меня неслась старуха, размахивая пустой авоськой.

— Я щас в милицию позвоню! — визжала она с надрывом.

— Не надо, бабушка!

Старуха набросилась, как коршун, и начала хлестать по чему попало своей авоськой. Я выставил вперед руки, пытаясь прикрыться от ударов, но это только сильнее разъярило старуху. Она заметила мои окровавленные пальцы и заработала авоськой с удвоенной силой.

— Какая я тебе бабушка, подонок! Вы там зарезали кого, что ли?

— Марья Ивановна, в чем дело?

В форточке на первом этаже покачивалась заспанная рожа с растрепанными волосами.

— Лидка, звони в милицию! Эти выродки опять замок на подвале сорвали. Посмотри на него, руки в крови, вся морда синяя, обколотый весь.

— Да не обколотый я! — в ответ мне прилетела еще одна пощечина.

Круглая рожа продолжала висеть в форточке.

— А толку-то им звонить. Че они сделают? — спросила Лидка флегматично. — Весь район знает, а меры не принимаются.

Бабку от злости начало трясти.

— Звони! — завизжала она толстой Лидке.

Я наконец-то вырвался и, спотыкаясь, побежал куда глаза глядят. Сумасшедшая бабка преследовала меня какое-то время, но быстро выдохлась. Внутри все клокотало, я был близок к истерике.

Глава 35

Я бежал не разбирая дороги, как очумелый. Серые одинаковые пятиэтажки кружились вокруг вперемешку с колючим мелким снегом. А потом все слилось в сплошное белое марево, и я уже не различал деталей. Ноги двигались, но с каждым шагом все больше вязли в белой каше. Наконец я уткнулся во что-то холодное и мягкое. Стало так хорошо, что больше никуда уже не хотелось идти.

— Эй! Парень, ты слышишь? Вставай! Ты пьян, что ли!? — чьи-то руки потянули меня вверх, назойливо затормошили. Теплые пальцы ласково запорхали по лицу, согревая веки и возвращая зрение. Иней с ресниц ручейками побежал по щекам.

— Откуда ты такой? — не унимался голос.

Я открыл глаза. Расплывчатая картинка постепенно становилась четче. Надо мной склонилась девушка. Она стояла на коленях, утопая в снегу.

— У тебя весь лоб в крови.

Девушка зачерпнула пригоршню снега и растопила его в руке. Затем достала из сумочки носовой платок, смочила и аккуратно начала вытирать мне лоб. Любовь незнакомки была целиком соткана из сострадания. Она отрезвила меня и привела в чувство.

— Это вообще твоя кровь? — спросила незнакомка в недоумении. — Мне казалось, у тебя лоб разбит. Кровь вытерла, а раны нет…

Я потер лоб и опять запачкал его.

— Это старая кровь, — нашелся я. — На мне все заживает, как на собаке. Я в порядке.

— Давай, поднимайся, — она потянула меня вверх, ухватив за борта куртки. — Так и насмерть замерзнуть можно. Ты идти можешь? Не ранен?

— Да нет, я же говорю, все в порядке. Просто устал, вот и повалился в снег. Не выспался я. — Нелепее отговорки не придумать.

— Куда хоть идешь, скажешь?

— Да… возвращаюсь.

— Домой?

— Ну, вроде того. Я детдомовский.