Импровиз. Сердце менестреля

Согласно бытовавшему в двенадцати державах мировоззрению, все известные металлы возникли из соединения ртути и серы, которые сами по себе являются изначальными, первоприродными веществами и зарождаются в недрах земли. Сера от сухих испарений, а ртуть — от мокрых. Соединяясь в разных пропорциях, они и образуют металлы, добываемые из шурфов и штолен. Железо, свинец, медь, олово, серебро. Соединяя разные металлы, человек может и сам получать новые. Например, бронзу, сплавляя медь и олово, и всё равно это будет производное ртути и серы. Но для возникновения самородного золота необходимо присутствие некой третьей субстанции, существующей в природе, но до сих пор не попавшей ни разу человеку в руки. Её называли философским камнем, хотя, согласно мнению многих великих учёных, он мог быть и жидкостью, и парообразной эманацией.

— Потому-то люди и решили искать состав этого удивительного снадобья! — восторженно объяснял Прозеро, складывая перед грудью огромные ладони — каждая размером со сковороду. — Это так увлекательно!

— И можно стать богачом раз и навсегда! — подхватил Коло.

— Да при чём тут богатство? — искренне удивился алхимик. — Разве для учёного важны деньги? Нет, я готов признать, без них трудно прожить, без них не купить атанор[3] и не оплатишь работу стеклодува, а значит, останешься без колб и реторт. А в остальном деньги только мешают!

— И никогда не хотелось отдохнуть, поразвлечься? — удивился наёмный убийца. — Ведь это вполне обыкновенные желания для человека. Любого человека — военный ты, учёный или музыкант.

— Когда отдыхать?! — воскликнул горбун. — Пока ты отдыхаешь, кто-то работает. Тритурирует и сублимирует, фиксирует и кальцинирует, дистиллирует и коагулирует[4]. И этот кто-то отыщет философский камень раньше, чем ты.

— Как страшно быть учёным! — воскликнул Ланс. — Я, по крайней мере, отдыхал и развлекался время от времени. И не боялся, что кто-то придумает мою музыку раньше, чем я.

Прозеро сочувственно, словно на больного неизлечимой болезнью, посмотрел на него и продолжал рассказ. В подземелье он угодил, как ни удивительно, не за научные изыскания, а за убийство. Пяти человек, двух лошадей и собаки. Но до убийства его довели всё те же неуёмные занятия алхимией. Изучение серы и ртути.

Рассудив, что, коль все металлы состоят из первородных веществ, то и в составе философского камня они должны занимать главенствующее положение, Прозеро устраивал опыты с использованием соединений серы и ртути, различных металлов, а так же их соединений друг с другом. Ну, а поскольку алхимик несколько лет посвятил изучению различных составов пороха, то добавлял щедрой рукой селитру, благо селитряница — здоровенная куча из навоза, смешанного с известковым щебнем, переслоенная соломой и накрытая сверху дёрном, без дела пропадала у нег на заднем дворе. К слову сказать, её вонища служила поводом для непрестанных нападок на учёного со стороны соседей, не желавших проникаться важностью проводимых им исследований.

Нагревая в тигле медные опилки с самородной серой и выщелачивая полученную смесь обыкновенной водой, он получил медный купорос. Путём перегонки купороса с квасцами, купленными в квартале красильщиков, и селитрой он получил кислоту, о которой ранее не слыхал. Очень сильную, растворявшую, кроме золота, все известные металлы. Именно эта способность новой кислоты заставила горбуна полагать, что он находится на верном пути. Он добавил к ней ртуть, дождался, пока раствор не станет прозрачным и разделил полученную жидкость, которую считал почти готовым философским эликсиром — назвать камнем не поворачивался язык, — на несколько десятков колбочек. С каждой из них он проводил отдельный опыт. Для начала попробовал воздействовать на смесь серы и ртути. Золота не получилось. Значит, следовало искать.

Исследования, по словам Прозеро, заняли полгода. Трижды ему приходилось повторять процесс, чтобы получить очередные образцы «полуэликсира», как он сам стал его называть, для испытаний. Опыты с добавлением китового жира, человеческой мочи, золы, древесного угля, щёлока, толчёной бирюзы, шпата, молодых оленьих рогов, бурых водорослей, слюды, мела, цинкового и железного колчедана успехом не увенчались. Ну, разве что при охлаждении из водного раствора выделялись лимонно-жёлтые кристаллы, а при добавлении щелочей на дно выпадал чёрный осадок, похожий на ил.