Импровиз. Сердце менестреля

— Значит, кто-то пытается ослабить оба ваших Дома, — предположил Гурвик.

— Зачем?

— Затем, что ваши Дома поддерживают претендентов на герцогскую корону. Неужели так трудно догадаться? Вы — Айдена, «Барсы» — Маризу.

— Так это заговор! — Шэн звучно хлопнул ладонью о ладонь. — Нужно срочно сообщить Гвену альт Расту.

— Не будет он вас слушать, — отмахнулась Леаха. — Тайный сыск подчиняется непосредственно герцогу. Альт Раст щепетилен до печёночных колик. Он даже с Гворром не стал бы говорить, пока тот не надел бы корону. А уж с альт Кайнами или альт Ставосами и подавно…

— Тогда нужно скорее короновать Айдена! — вскочил, потрясая брюхом Льюк. — Ваше преосвященство! Мы не постоим ни перед какими расходами!

— Дети мои, — закатил глаза архиепископ. — Вы обижаете меня! Кто может упрекнуть меня в корыстолюбии?

— Что вы, ваше преосвященство! Как можно! — воскликнул барон, незаметно махая брату, чтобы тот успокоился и сел. — Но ведь пожертвования на храм — дело благое?

— Несомненно, дети мои.

— И Дом Охряного Змея покажет всему Аркайлу пример благочинности и боголюбия. Скажем, новая дароносица[2]. Золото с серебром, немного сапфиров и в центре — рисунок, выложенный смарагдами… Мы будем смиренно просить принять этот подарок в знак нашей любви к Вседержителю. Не откажите нам, ваше преосвященство.

— Хорошо, дети мои, — святой отец сложил ладони пред грудью. — Дом Охряного Змея всегда числил церковь в друзьях. Кстати, хорошо бы подновить крышу в трапезной. Снег продавил черепицу. Скоро весна, начнёт таять, зальёт ведь…

— Сколько? — Решительно произнёс Шэн, а Льюк отвернулся, прикрыв рукавом улыбку.

— Думаю, полсотни «лошадок» будет вполне достаточно, — прикинув что-то в уме, ответил Гурвик.

— Значит, коронацию назначаем на…

— Через десять дней, перед постом. А то потом пир нельзя будет устроить. Грех.

— Золотые слова, ваше преосвященство, — улыбнулся барон. — Кстати, на пиру мы вас ждём.

— Не пропущу. Да! А регентом кого вы предлагаете?

Братья, не сговариваясь, повернулись к пране Леахе.

Просто удивительно, как быстро некоторые сведения, которые, по зрелому рассуждению, должны были оставаться тайными, распространяются по свету. Причём, если бы только по свету. Они забираются и в тюрьму. Ланс ни кому не говорил об обвинениях Гвена альт Раста. Да и кому захочется признаться в покушении на убийство наследника герцогской короны? И, тем не менее, на другой день, поутру, разбойники уважительно косились на него, а Динк предложил почистить плащ — не щёткой, конечно, а жгутами относительно чистой соломы. Так чистят лошадей, когда под рукой не находят щётку и скребницу.

Менестрель не знал, что и ответить, но Коло едва заметно кивнул и он согласился.

Сам же Ланс наивно полагал, что должен теперь переживать и мучиться. Страшное обвинение, от которого не спасёт и ходатайство всех дворян Аркайла вместе взятых. Это плаха. Или даже четвертование… Убийство правителя, твоего сюзерена, считалось в Аркайле самым страшным преступлением. За него не полагалось помилование ни по светским, ни по церковным законам.

«А может, оно и к лучшему? — рассуждал альт Грегор. — Зачем нужна такая жизнь? Потерять не только любовь, но и саму надежду обрести её когда-либо. Как жить дальше? Зачем все эти дуэли, драки, попойки? Забыть он её не сможет — проверено временем. Даже если сесть на корабль и уплыть далеко-далеко, за море, в Браккару или Айа-Багаан, в Райхем или Тер-Веризу, его будет тянуть обратно. Зеленые глаза, каштановые локоны и улыбка… И какой выход? Погибнуть на дуэли или на войне? Можно. Но и от руки палача — тоже приемлемо».

Тоску Ланса слегка развеяло общение с новым узником.

Безумный алхимии Прозеро, как окрестил его Коло, оказался умным и интересным собеседником. Хотя внешне гораздо походил на громилу с большой дороги, чем любой разбойник из числа соседей по узилищу. Великанского роста, но горбун, от чего не доставал менестрелю, который никогда не считал себя высоким, макушкой до плеча. Низколобый, весьма уродливый, с всклочёнными светло-русыми волосами и давно нечесаной бородой, где застряли и перья из подушки, и солома, и крошки, но проявляющий гибкий разум и недюжинные познания в разных науках. Много лет он посвятил изучению трансмутации металлов. Альт Грегор краем уха слышал об научных изысканиях, связанных с превращением неблагородных металлов благородные, но никогда не задумывался, что есть люди, готовые посвятить им всю жизнь. А послушав неторопливый, наполненный непонятными словами, рассказ учёного, даже заинтересовался загадочным эликсиром.