Язык его пропавшей жены

— Исключая Юрьевец четыре дня назад, — хмуро возразил Толбуев.

— Да ты же сам не уверен, что ее там видели.

— А записка? Почерк, как мы уже выяснили, ее. А в послании четко и ясно написано: «Я ищу тебя! Где ты? Твоя жена Лена».

Возразить на это было нечего. Гаршин, помолчав немного, произнес:

— Ладно, перероем и весь Юрьевец тоже. Правда, ты там уже успел «поработать» и наследить, как ломовая лошадь. Всех, наверное, распугал. От тебя там, должно быть, уже по углам прячутся.

— А вот приедем — посмотрим. А кто в щель залез — за волосья на белый свет вытащу. Но главное, дождаться Ирины.

— А если это не ее сестра, а совершенно посторонняя женщина? — подключился к разговору Вадим.

— Что ж. Но мне почему-то кажется, что это она.

Проехали Котельники, впереди были городки Дзержинский и Королев. Джип мчался легко, плавно. Летел вперед, как большая океанская птица, альбатрос, стремящийся к желанному берегу.

— Когда устанешь, я тебя сменю, — сказал отец сыну.

— Угу, — отозвался тот.

— А по-моему, Иван не устает никогда, — улыбнулась Марина. — У него внутри батарейки, а сам он изготовлен из легированной стали по новой нанотехнологии. Терминатор прямо.

— Это комплимент? — повернул голову водитель.

— А то!

— Не заигрывай, — сказал Вадим. — Семейная лодка разобьется, вместе с джипом.

— Хочу и буду.

— Вынь да положь. И так во всем.

— Сейчас опять ссориться начнут, — объяснил другу Велемир Радомирович. — Они такие, во всем берут пример с Элизабет Тейлор и Ричарда Бартона.

— Хороший образец, а с кого ж еще брать-то? Не с Пугачевой же с Галкиным, так недалеко и до «румына» Киркорова докатиться, — усмехнулся тот. — Ладно, теперь о том, что мне удалось выяснить в архивах по поводу Иерусалимской иконы. Монах Корнилий сделал не один, а несколько списков с той чудотворной Иерусалимской иконы Успенского собора, с которой пришло на Русь православие. Пять или шесть. В Кривоезерской пустыни находились две из них. Одна была запасной. А еще одна возвратилась на Святую Гору Афон и установлена над царскими вратами Покровского собора русского Пантелеимонова монастыря.

— Вот так икона, византийская по происхождению, несколько веков спустя совершила путешествие в обратном направлении — на Афон, — в раздумье произнес Велемир Радомирович. — Это промыслительно.

— Другая Иерусалимская икона в 1928 году оказалась в Дании у тяжело больной императрицы Марии Федоровны, — продолжил Марк Иванович. — Здесь образ прославился мироточением и стал известен как «плачущая Копенгагенская икона Матери Божией». Сам Корнилий Уланов позже стал игуменом Кривоезерского монастыря, управлял Ивановским монастырем, Макарьев-Унженским, принял великую схиму с именем Карион. Прожил долгую и благодатную жизнь, создав целую иконописную школу, особый духовный мир. Значение его для России ничуть не меньше, чем Андрея Рублева. И все его иконы поистине чудотворны. Так, через его Иерусалимскую икону был остановлен страшный пожар в Юрьевце. А во время пожара 1781 года в Кривоезерской пустыни, практически уничтожившего всю обитель, сама икона не только сохранилась, но даже не закоптела. Только на левой руке Пречистой Богородицы оказался большой бугор, как будто у живого человека.

— И все это затопили! — с горечью воскликнула Марина. Велемир Радомирович с удивлением взглянул на нее. Девушка преображалась прямо на глазах. Вся гламурная мишура слетала с нее как шелуха.

— Затопили позже, сначала пожгли, — уточнил следователь. — При закрытии монастыря в двадцатых годах прошлого века безбожники разожгли чудовищный костер, в котором сгорело пятьсот икон, двадцать две были Иерусалимскими, а пять из них написаны самим Кириллом Улановым.

— Так же сжигали еретиков во времена инквизиции, — добавил Толбуев, — только это была «ересь» в глазах новой фанатичной религии — воинствующего атеизма.

— Таким образом, — подытожил Гаршин, — Троицкий Кривоезерский монастырь был стерт с лица земли. Под водой оказался великолепный ансамбль из четырех церквей — Троицкой соборной, Александро-Невской, Иерусалимской и Антипьевской. Русь лишилась одного из великих поволжских монастырей, как лишилась Макарьевского Калязинского, Паисиева Угличского, Кассианова Учемского, Мологского Афанасьевского… И все это стало «Русской Атлантидой».

— Китежем, — подсказал, украдкой зевнув, Вадим.

— Кстати, по преданию, в этой «Атлантиде» русалки водятся, так что поосторожней там, — улыбнулся Велемир Радомирович. — Сразу по прибытии в воду не лезьте. Да и вообще на многих деревянных домах в Юрьевце в резьбе изображены то ли русалки, то ли сирены. А на некоторых идет еще и надпись на древнерусском: «Я жена фараона!» И это неудивительно, поскольку в мифологии христианских народов русалки произошли от затонувшего в водах Чермного моря воинства фараона. Вот только как они доплыли до Волги? Путь-то не близкий.