Язык его пропавшей жены

— Выясним и с русалками, — пообещал следователь. — А пока я хочу сказать вот что. Генерал-губернатор Ростопчин был не такой дурак, чтобы оставлять все ценное в Москве на съедение Наполеону. Он вообще наперекор приказу Кутузова намеревался оборонять столицу. Но сил ополчения было явно маловато. Поэтому кое-что он заблаговременно отправил в провинцию. Думаю, то же самое случилось и с Иерусалимской иконой апостола Луки из Успенского собора в Кремле. А чтобы не создавать паники, не сеять страх и неуверенность среди населения, Иерусалимская икона была тихо заменена на копию. И, скорее всего, это был один из списков монаха Корнилия. Других равных не было. А взамен в Кривоезерском монастыре появилась древняя Иерусалимская. Так что французы обмишурились и уловили сами себя за нос. Украли не то, что хотели.

— Интересная гипотеза, — произнес Велемир Радомирович. — Мне она нравится.

— Но для подтверждения ее требуется радиоизотопный анализ обеих икон, — сказал Гаршин. — Той, что в Париже, и корнилиевской. А ее-то и нет.

— Ферапонтов утверждает, что она где-то укрыта до поры до времени, — напомнил Толбуев.

— И он прав, — кивнул следователь. — Вот тут-то и начинается самое главное. Как известно, после революции монастырь был закрыт, с 1923 года в нем размещалась тюрьма, а с 1929 года — завод. Перед затоплением в 1955 году его постройки были вообще разобраны дочиста. Но Иерусалимской иконы в монастыре не могло быть, по крайней мере, уже с начала двадцатых годов. Куда же она могла подеваться в то смутное время? Монахи припрятали? Нет. Не успели. Они были все расстреляны. Тогда кто?

— Но вы же говорили, что все иконы сожгли? — сказала Марина.

— Кроме Иерусалимской. Ее в монастыре уже не было.

— Как так? — спросил Вадим. Они уже проезжали Балашиху.

— Ее выкрали.

— Объясни потолковее, — попросил Велемир Радомирович. — Когда, кто? Зачем?

— Зачем — это понятно, — начал Марк Иванович. — Икона была украшена драгоценными камнями и облачена в золотой оклад. Такие вещи всегда привлекают внимание грабителей, а духовная ценность им не важна. Нашлись подобные люди и в Юрьевце. Русская земля всегда была богата и на разбойников, и на праведников. Их, пожалуй, поровну среди общего числа населения. И так во все времена. Одни уравновешивают других, поэтому Россия никак не может окончательно упасть вниз или выкарабкаться наверх.

— Ладно, без философствования, давай ближе к теме, — остановил его Толбуев.

— Изволь. Накануне революции, в конце шестнадцатого года, Иерусалимская икона была похищена из монастыря. Но монахи, чтобы опять же не создавать паники и отчаяния — паники тогда и без того хватало, — снова заменили икону, как сделал это в свое время Ростопчин, на еще один корнилиевский список. Запасной.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда. Из закрытых архивов ГПУ. Мы с ребятами перелопатили все, начиная с семнадцатого года и по двадцать третий, вплоть до закрытия монастыря. А также советский тюремный архив Юрьевца и царский. И нам повезло. Эти факты еще никогда не были обнародованы. Думаю, дело даже не в том, что они не подлежат гласности, срок давности давно прошел, а кому-то очень не хочется, чтобы Иерусалимская икона вновь выплыла на белый свет. Пусть уж лучше считают, что ее сожгли, или что она была затоплена вместе с Кривоезерским монастырем. Никто не станет искать и копаться. А стало быть, еще одной святыней на Руси будет меньше. Причем той, которая относится к числу самых главных.

— Логично, — согласился Велемир Радомирович. — А дальше?

— Дальше вот что. Организаторами святотатственной кражи были местный юрьевецкий мещанин Варфоломей Черемисинов и его любовница Прасковья Ферапонтова, а подельниками — профессиональный карманный вор Ананий Починок и золотых дел мастер из Кинешмы Лейба Мендель, сменивший потом фамилию на Медведев. Его в тридцать седьмом расстреляли. А Починок сам утонул, полез спьяну в Волгу. Он сразу после революции возглавил здесь, в Юрьевце, местную власть. Лютовал страшно. Самое любопытное, что ведь всю эту гоп-компанию зимой шестнадцатого года жандармы арестовывали.

— И что? — задал вопрос Иван, не поворачивая головы и следя за дорогой.

— Дело в том, что во всех кабаках Юрьевца Починок и Черемисинов спьяну хвастались, что совершили эту кражу. Но им не верили, потому что Иерусалимская икона висела в монастыре на том же месте. Не поверили даже тогда, когда они на допросах в жандармерии признались, что в доме Черемисинова, что в Гребецком овраге возле Вознесенской горы, рубили икону топором, дабы поскорее отделить драгоценные камни и золото. А может быть, царским следователям и жандармам было уже не до них, не до признательных показаний, самим бы куда поскорее спрятаться и уцелеть. От «народного гнева». Но что это был за «народ», вроде Черемисинова, Починка, Менделя и Ферапонтовой, мы теперь уже знаем. Короче, дали им пинка под зад и выпустили. Но бумаги сохранились.

— Значит, икону разрубили? — спросила Марина.