Янтарный телескоп

— Король Йорек, — начал он, — мой нож сломался… — он посмотрел за спину медведю и сказал: — Нет, подождите, — и указал на стену, — если вы слушаете, — продолжил он, уже громче, — выходите и слушайте по-честному. Не шпионьте за нами.

Лира и Йорек Бирнисон обернулись посмотреть, с кем он говорит. Из тени на выступ стены над головами детей спокойно вышел маленький человечек; Йорек зарычал.

— Вы не спросили разрешения у Йорека Бирнисона, чтобы войти в эту пещеру, — сказал Уилл. — А он король, а вы просто шпион. Вам следует проявить уважение.

Лире эти слова понравились. Она с удовольствием взглянула на Уилла и увидела на его лице ярость и высокомерие.

Лицо же шевалье, смотревшего на Уилла, было гневным.

— Мы были честны с вами, — сказал он. — Бесчестно было нас обманывать.

Уилл встал. Его дэймон сейчас был бы в форме тигрицы, подумала Лира, и отпрянула назад, представив себе гнев огромного животного.

— Если мы обманули вас, то по необходимости, — сказал он. — Согласились бы вы пойти сюда, если б знали, что нож сломан? Нет, конечно. Вы усыпили бы нас своим ядом, вызвали бы помощь, похитили нас и привезли к лорду Азраилу. Так что нам пришлось провести вас, Тиалис, и придётся вам с этим смириться.

Йорек Бирнисон сказал:

— Кто это?

— Шпионы, — ответил Уилл. — Посланные лордом Азраилом. Вчера они помогли нам бежать, но если они на нашей стороне, они не должны прятаться и подслушивать нас.

А если они делают это, не им говорить о бесчестии.

Во взгляде шпиона была такая ярость, что, казалось, он готов был броситься на самого Йорека, не то что на безоружного Уилла; но Тиалис был не прав и знал это.

Всё, что он мог сделать, это поклониться и попросить прощения.

— Ваше Величество, — обратился он к Йореку; тот в ответ зарычал.

Глаза шевалье сверкнули ненавистью на Уилла, он пренебрежительно и предупреждающе посмотрел на Лиру, а потом с холодным, настороженным уважением остановил свой взгляд на Йореке. Все эти чувства так ясно отражались в чётких чертах его лица, будто их озарял луч света. Рядом с ним из тени появилась Салмакия и, не обращая на детей никакого внимания, сделала реверанс медведю.

— Простите нас, — сказала она Йореку. — Трудно побороть привычку скрываться, а мой спутник, шевалье Тиалис, и я, леди Салмакия, так долго были среди врагов, что лишь по привычке не оказали вам должного почтения. Мы сопровождаем этих мальчика и девочку, чтобы невредимыми передать их под опеку лорда Азраила. У нас нет другой цели и, конечно, мы не хотим причинить вреда вам, король Йорек Бирнисон.

Если Йорек и подумал, как такие крошечные существа могут причинить ему вред, то вида не подал. По его внешнему виду вообще было трудно догадаться о его чувствах, и к тому же леди говорила достаточно любезно, а он был учтив.

— Спускайтесь к огню, — сказал он. — Если вы голодны, еды здесь больше чем достаточно. Уилл, ты начал говорить о ноже.

— Да, — сказал Уилл, — и я думал, что такого не может случиться, но он сломался.

А алетиометр сказал Лире, что ты можешь его починить. Я собирался попросить вежливей, но получается так: Йорек, ты можешь его починить?

— Покажи.

Уилл вытряс из ножен все обломки и тщательно разложил их на каменистом полу пещеры так, чтобы стало понятно, где должен быть каждый. Лира посветила горящей веткой, и Йорек низко склонился, чтобы получше разглядеть каждый осколок, осторожно трогая их своими массивными когтями, приподнимая и вертя так и сяк, чтобы осмотреть разлом. Уилл изумился ловкости, с которой он действовал своими огромными чёрными крюками.

Потом Йорек снова сел, подняв голову высоко в темноту.

— Да, — сказал он, точно ответив на вопрос и не говоря больше ни слова.

Лира, зная, что он имеет в виду, сказала:

— Да, но ты ведь починишь его, Йорек? Ты не поверишь, как это важно: если мы его не починим, мы пропали, и не только мы…

— Мне не нравится этот нож, — сказал Йорек. — Я боюсь того, что он может сделать.

Я никогда не видел ничего опаснее. По сравнению с этим ножом самые страшные боевые машины — детские игрушки; вред, который он способен причинить, безграничен. Лучше бы его вообще никогда не делали.

— Но с ним… — начал было Уилл.

Но Йорек, не дослушав его, продолжал:

— С ним ты можешь делать странные вещи. Но ты не знаешь того, что делает сам нож.

Твои цели могут быть хорошими. У ножа есть свои цели.

— Как так? — сказал Уилл.

— Цель инструмента — то, что он делает. Цель молотка — ударить, цель тисков — крепко держать, рычага — поднимать. Это то, для чего они сделаны. Но иногда у инструмента могут быть другие применения, о которых ты не знаешь. Иногда, осуществляя свои цели, ты осуществляешь и цели ножа, сам того не зная. Ты видишь острый край этого ножа?

— Нет, — сказал Уилл, ведь это было правдой: лезвие утончалось до такой степени, что глаз не мог различить его край.

— Тогда как ты можешь знать обо всём, что он делает?

— Не могу. Но всё-таки я должен его использовать и сделать всё, что могу, чтобы случилось хорошее. Не делай я ничего, я был бы хуже, чем просто бесполезным. Я был бы виноватым.