Янтарный телескоп

За последующие несколько дней она выучила столько нового, что вновь ощутила себя восторженной первоклашкой. Больше того, и сами велофанты, казалось, приходили от нее в не меньший восторг. Взять хотя бы для начала ее руки. Они никак не могли ими налюбоваться: их нежные хоботы ощупывали каждый сустав, отыскивая ногти, костяшки, большие пальцы и мягко сгибая и разгибая их. А еще велофанты с изумлением наблюдали как Мэри берет свой рюкзак, несет пищу ко рту, чешется, расчесывает волосы, умывается. В свою очередь и она ощупывала их хоботы. Они были невероятно гибкими и длиной с ее руку, у основания на голове толще, и обладали силой достаточной для того, чтобы расколоть ей череп, догадалась Мэри.

Два пальцевидных отростка на конце хобота обладали огромной силой и невероятной мягкостью. Велофанты, казалось, обладали способностью изменять тип кожи на внутренней стороне отростков, заменявшей им подушечки пальцев, от бархатисто-мягкого до твердого как дерево. В результате они могли пользоваться отростками для выполнения как деликатных действий, например дойки коров, так и грубых, например наломать и ошкурить ветки.

Мало-помалу Мэри поняла, что хоботы велофантов служат им и для общения. Движение хоботом меняло значение звука. Например слово, звучащее как «чах», при коротком взмахе хобота слева направо, означало «вода», при загнутом кончике хобота — «дождь», при хоботе, загнутом книзу — «печаль», а при быстром броске хобота влево — «молодые побеги травы». Едва увидев эти движения, Мэри в точности повторяла их рукой, стараясь как можно лучше. И когда велофанты поняли, что она начинает говорить с ними, их восторгу не было предела.

Начав же беседовать (большей частью на языке велофантов, хотя Мэри удалось научить их нескольким английским словам. Они смогли произносить «ибо», «трава», «дерево», «небо», «река» и произносить ее имя с небольшой запинкой) они быстро сблизились. Свой народ велофанты обозначали словом «мулефа», но отдельный представитель звался «залиф». Мэри полагала, что залиф и залифа произносились по разному, но сымитировать это слишком тонкое различие ей было не под силу. Она начала записывать слова и составила словарик.

Но прежде чем по-настоящему слиться с этим племенем, она достала потрепанную книгу гаданий И-Цзин в мягкой обложке, стебли тысячелистника и задала вопрос: «Следует ли мне остаться здесь и продолжить свое дело или я должна отправиться куда-то еще и продолжать поиски?»

Ответ был дан такой: «Сохраняй в себе покой, дабы твое беспокойство рассеялось; возвысившись же над суетой, ты сможешь познать великое».

Далее шло: «Подобно горе, далекой от суетного мира, мудрец не позволяет себе разбрасываться».

Невозможно было получить более ясного ответа. Мэри отложила стебли в сторону и закрыла книгу, а потом вдруг поняла, что вокруг нее собрался кружок внимательно наблюдающих велофантов.

Один из них произнес:

— Вопрос? Разрешение? Любопытно.

— Пожалуйста, смотри. — Сказала она.

Их хоботы двигались очень осторожно, отсчитывая стебли теми же самыми движениями, что и Мэри, или перелистывая книгу. Наличие у Мэри двух рук уже само по себе было для велофантов удивительным. Что же говорить о манере держать книгу одной рукой, и одновременно перелистывать страницы другой. Они просто обожали наблюдать, как Мэри переплетает пальцы, или играет в детскую игру «ножницы — бумага — камень», или скрещивает большой и указательный пальцы, в точности как делала в это же самое время Ама в мире Лиры, чтобы отпугнуть злых духов.

Изучив книгу и стебли тысячелистника, колесники аккуратно завернули их в тряпицу и вместе с книгой положили Мэри в рюкзак. Послание из древнего Китая воодушевило и обрадовало Мэри, поскольку говорило о том, что дело, к которому лежала ее душа, было в настоящий момент именно тем делом, которое ей надлежало исполнить.

Поэтому она с легким сердцем принялась ближе изучать мулефа.

Мэри узнала, что у велофантов было два пола и они жили парами, придерживаясь моногамии. Период взросления у их отпрысков длился долго, не менее десяти лет, и насколько она поняла из объяснений, дети подрастали медленно. В поселке было пятеро детей, один ребенок почти взрослый, а остальные помладше. И уступая взрослым в росте, они не могли управляться с колесами. Дети вынуждены были передвигаться как это делают пастбищные животные, опираясь на все четыре ноги.