Янтарный телескоп

— Ну, время у нас было, — сказала Серафина, — и разве мы с тобой не разговаривали? Я научила тебя кое-каким ведьминым премудростям. По старым обычаям моего мира это запрещено, но ты вернёшься в свой мир, да и обычаи изменились. Я тоже многому у тебя научилась. Так вот: когда ты говорила с тенями по своему компьютеру, тебе ведь приходилось поддерживать определённое внутреннее состояние?

— Да… как и Лире, когда она использовала алетиометр. То есть мне попробовать это сделать?

— Да, только одновременно с обычным зрением. Попробуй прямо сейчас.

В мире Мэри были такие картинки: на первый взгляд они состояли из беспорядочных цветных точек, но если посмотреть на них особым образом, они как будто раздвигались в три измерения. На бумаге проступало дерево, или лицо, или что-нибудь ещё, чего там раньше не было, и картинка была на удивление объёмной.

Серафина научила Мэри чему-то подобному. Нужно было продолжать видеть нормальным зрением и одновременно войти в сон наяву, похожий на транс, в котором Мэри могла видеть тени. Но сейчас ей нужно было использовать одновременно оба зрения: обычное и трансовое, так же как нужно смотреть сразу в двух направлениях, чтобы увидеть среди точек трёхмерные картинки.

И, точно как с картинками, она вдруг увидела.

— Ах! — вскрикнула она и схватила Серафину за руку, чтобы не упасть: на железном заборе парка сидела птица — черная, блестящая, с красными ногами и загнутым жёлтым клювом — альпийская галка, в точности как её описала Серафина. И она — то есть, он — был всего в паре футов от Мэри. И глядел на неё, слегка наклонив голову набок — Мэри готова была биться об заклад, что всё это его забавляло.

Но она так удивилась, что утратила сосредоточенность, и птица исчезла.

— Ты это сделала это один раз, в следующий раз будет легче, — сказала Серафина.

— Когда вернёшься в свой мир, ты научишься видеть и чужих дэмонов. Но они не будут видеть твоего дэмона и дэмона Уилла, если только ты не научишь их видеть, как я научила тебя.

— Да… О, как это удивительно! Да!

Мэри подумала: «Лира ведь разговаривала со своим дэмоном, получится ли у меня не только видеть, но и слышать эту птицу?» Она шла дальше, предвкушая этот момент.

Уилл уже прорезал окно и подождал, когда пройдут женщины, чтобы снова закрыть его.

— Вы знаете, где мы? — спросил Уилл.

Мэри огляделась. Они были в её мире, на тихой улице, обсаженной деревьями. По обе стороны дороги стояли большие викторианские дома, и рядом с каждым был сад с подстриженными кустами.

— Где-то в северной части Оксфорда, — ответила Мэри. — Вообще-то это недалеко от моей квартиры, хоть я и не знаю, какая это улица.

— Я хочу пойти в Ботанический сад, — сказала Лира.

— Хорошо. Думаю, это минутах в пятнадцати ходьбы. Нам сюда…

Мэри снова попыталась использовать двойное зрение. На этот раз всё получилось легче: галка была с ней, в её мире и сидела на ветке, низко свесившейся над тротуаром. Мэри протянула руку, чтобы посмотреть, что будет, и птица тут же шагнула на неё. Мэри ощутила на руке небольшую тяжесть, почувствовала когти, цепко ухватившие её палец, и осторожно пересадила птицу к себе на плечо. И он так привычно устроился на новом месте, будто всю жизнь там и сидел.

«А он и сидел», — подумала Мэри и пошла дальше.

На Хай-стрит было малолюдно, а спустившись по ступеням напротив колледжа Магдалены к Ботаническому саду, они и вовсе остались одни. Мэри и Серафина сели на каменную скамью внутри богато украшенной арки, ведущей в сад, а Уилл и Лира перелезли через железный забор внутрь. Их дэмоны проскользнули сквозь прутья забора и поплыли в сад перед ними.

Лира потянула Уилла за руку:

— Сюда.

Она провела его мимо развесистого дерева, под которым был бассейн с фонтаном, потом свернула налево и пошла между клумбами к огромной сосне с несколькими стволами. Там, куда она направлялась, в дальней части сада, за дверью в массивной каменной стене, деревья были моложе и растительность выглядела более дикой, чем везде. Лира повела Уилла почти в самый конец сада, через мостик, туда, где под большим, развесистым деревом стояла деревянная скамейка.

— Да! — сказала она. — Я так надеялась, и вот она — всё точно так же… Уилл, я приходила сюда в моём Оксфорде и сидела на этой самой скамейке, когда мне хотелось побыть одной, только с Паном. Вот я и подумала, что если бы ты, может, хоть раз в год… если бы мы могли приходить сюда в одно и то же время, всего на какой-нибудь час, мы могли бы представлять, что мы снова рядом, потому что мы и были бы рядом… если бы ты сидел здесь, а я — тут, в своём мире…

— Да, — сказал он. — Я буду приходить сюда всю жизнь. Где бы в мире я ни был, я приду сюда…

— В день летнего солнцестояния, — сказала она, — в полдень. Всю мою жизнь. Всю мою жизнь…

Он вдруг перестал видеть из-за горячих слёз, но дал им волю и только крепко прижал Лиру к себе.