Я – инквизитор

– Дядя, епископ давно не пьет красное, – промурлыкала леди Кэртин. – Вы запамятовали? У него изжога.

– Да? – герцог хлопнул себя по лбу. – Действительно забыл. Должно быть, память уже не та.

Я слушал эту ничего не значащую беседу и кусал губы: прав был отец от начала и до конца – я герцогу на один зуб. Да какой зуб! На чих! Идиот, возомнил себя Джеймсом Бондом.

Тем временем один особенно дородный монах выступил вперед, и я с удивлением обнаружил, что у человека в пестрой мантии на голове самая настоящая тиара, отделанная золотом и камнями настолько густо, что он, похоже, с трудом держал ее ровно. Тут меня ожидало новое потрясение: стоило мне чуть-чуть напрячься, чтобы попытаться получше его разглядеть, как картинка заметно увеличилась в размерах, и я очутился на расстоянии вытянутой руки от мрачного мужчины средних лет. Если постараться, можно было даже разглядеть грани на драгоценных камнях. Произошедшее оказалось настолько неожиданно, что я ощутимо вздрогнул. Что, естественно, не укрылось от проницательного взора гостеприимного хозяина.

– Как, вы не пользовались заклятием дальновидения, мастер Иан? – голос герцога звучал донельзя снисходительно и оттого ещё более обидно, так что я уже почти осознанно подумал о спрятанном на поясе эльфийском кинжале.

– Привык полагаться на свое зрение, – огрызнулся я. – С возрастом любой старается упростить себе жизнь.

Ну, не мог я удержаться от «шпильки»! Но герцог пропустил ее между ушей, чем разозлил меня ещё больше.

Зато на мой выпад отреагировала «протеже» герцога.

– Наверное, магия – слишком дорогое удовольствие для провинции, – мило улыбнувшись наставнику, проворковала леди Кэртин.

Я сжал зубы и дал себе слово больше не обращать внимания на ее высказывания.

Изображение епископа вновь приблизилось, и у меня уже не вызвало удивления, что вместе с картинкой в ушах возник его голос:

– …когда горела земля наша, стар и млад ежечасно молили о спасении. Так жалобен был их голос, так проникновенен и преисполнен искреннего раскаяния, что слова сирых да были услышаны, – у тучного священника и голос оказался полным его подобием, глубоким и тяжелым, – Светлейшая Айне снизошла до молитв наших, и выбрала единственного, чья чистота помыслов до сих пор освящает путь потомков и отвращает ото всякого зла! Мы все помним и чтим святого Эдзарда! Он принял на себя тяжёлую ношу и всяко сражался с исчадиями ночи, неся им возмездие мечом, словом и молитвой. Так помолимся же пред ликом богини о тех, кто денно и нощно, не сомкнув глаз, стоит на бастионе веры дабы оградить люд от врагов его!

Я слушал речь со все возрастающей скукой – обычная чудодейственная муть в церковном стиле, многословная и ничего не значащая. Но каково же оказалось мое удивление, когда я сбросил наваждение заклинания и бросил взгляд на лицо герцога. Оно буквально пылало торжеством! Через мгновение я убедился, что и внизу, среди зевак, никакой скуки не было и в помине. Люди стояли, высоко запрокинув головы, осеняя себя святыми кругами, и с благообразными улыбками кивали в такт словам, льющимся со сцены.

Историческая справка до того мне наскучила, что я принялся разглядывать все подряд. Нет, конечно, на крыши домов, окружавшие площадь, мне смотреть не хотелось совершенно – на воображения мне жаловаться не приходилось, и именно по этой причине я даже думать не решался о тех бедолагах, которые… Тряхнуть головой оказалось недостаточно, чтобы отогнать невеселые мысли. Чтобы больше не думать о «желтой обезьяне», я посмотрел на королевский шатер, расположенный от нас метрах в пятидесяти. Каково же оказалось мое удивление, когда заклинание послушно приблизило изображение, и голоса зазвучали так, словно собеседники находились в двух шагах от меня.

– Граф, вы слышали слова Его Преосвященства?

– Как вас сейчас, маркиз!

– И что вы об этом думаете?

– Кардинал фон Бролле будет в ярости!

«Бролле, Бролле, – лихорадочно соображал я, – Да это же глава конгрегации Святого Воинства! Армия, квары – в общем, заклятые друзья инквизиции». Интересно, а при чём тут фон Бролле?

Я ещё сильнее прислушался, и был вознагражден.

– Как думаете, это епископ отдал право вступительного слова инквизиции или так решил Совет?

– Маркиз, я всегда полагал, что Совет – это кардинал фон Бролле, но теперь уж не знаю, что и подумать.

– Нечего думать, граф, сейчас все узнаем!