Я – инквизитор

Я взглянул на герцога и вздрогнул: тот смотрел на священника, и на лице его играла все та же торжествующая улыбка. Ему-то какой прок от Варфоломеевской ночи? Никакого, если только он ни заодно с этим страшным священником. О том же говорила аура над его головой – темно-зеленая пелена с вкраплениями черного и синего цветов – такая мрачно-ненавистная радость. Кому-то, похоже, не поздоровится в самое ближайшее время. Под шумок можно убрать всех врагов и даже просто тех, кто когда-то посмел посмотреть на любимую мозоль.

Епископ обвел толпу пылающими взором и, видимо, решил «подсластить» пилюлю.

– Братья и сестры! Бдите! Да не пройдет больше человек мимо нечестивости и непотребства! Да не останутся в тайне грехи Врага! Знайте, что рядом с вами всегда будут стоять ваши братья по вере, и да не убоимся мы вместе выступить против него и миньонов его! Бдите и молитесь, и тогда мы одолеем Убийцу и отринем его объятия во веки веков!

Люди стали истово осенять себя знаком святого круга. Кто-то упал на колени, кто-то завыл нечеловеческим голосом. Отринуть готовы были все. К счастью, у епископа не было мысли превратить город в картину зомби-апокалипсиса, и он слегка отпустил вожжи. Толпой он управлял, как роялем, с умением пианиста-виртуоза.

Придя немного в себя после всего случившегося, я обнаружил, что накрепко стиснул руками ограждение балкона – ещё чуть-чуть и доски начнут крошиться. Уже не хотелось никакого праздника, никаких схваток, и вообще пошло оно все к чёрту! Только мысль о томящейся в застенках Валене придавала сил и помогало держаться. Отдохнул, называется, это даже не «из огня да в полымя» – это какой-то совершенно новый уровень невезухи. Только-только что-то ведь стало налаживаться, и на тебе!

Но полно ныть, товарищ злобный инквизитор почему-то не торопится уматывать со сцены. Готовит новую пакость, не иначе. Сейчас передаст слово новому действующему лицу, или всё-таки решил объявить о начале турнира?

Тот действительно не собирался покидать первых рядов, и, гордо выпятив орлиный нос, воинственно поглядывал по сторонам.

– Дабы узрели вы, братья, – на этот раз епископ Фиодор решил ограничиться родственниками мужского пола, – как велика моя скорбь, узрите, сколь глубоко скверна проникла в наши сердца!

И я узрел…

На сцену принялись выталкивать людей в простых серых балахонах с красными полосками ткани, пришитой крест-накрест спереди и сзади – это вообще первый крест, увиденный мной в этом мире. На головах у многих надвинут до самых глаз такого же нелепого цвета колпак. Спустя десять минут до организаторов дошло, что все эти по-скоморошьи разодетые люди элементарно не поместятся на помосте, и, не долго думая, их принялись сталкивать вниз, на землю. Люди в большинстве своём не роптали, послушно падая под тычками и толчками вооруженных монахов. Они даже почти не кричали от боли, оказываясь под массой себе подобных.

Я вообще перестал что-либо понимать, вопросительно взглянув на герцога, но тот смотрел на сцену, ни на что не отрываясь. Что эти бедолаги здесь делают?! Перед нами собрался выступать расширенный коллектив клоунов? На фига этот маскарад на вступительной речи к празднику? И почему такое хамское обращение? На мой взгляд, в итоге их набралось под сценой человек двести, не меньше.

Наблюдая за происходящим, я не забывал и про говорливых соседей.

– Граф, о каком Убийце возвестил епископ? Мне доводилось читать…

Но его перебил третий голос, властный и бесцеремонный.

– Слышали? Вы рассказывали мне сказки, а эта гадина уже среди нас!

– Да, монсеньор!

– Что да?! Что да?! Да вы в своем уме, маркиз?!

– Не уверен, сир, столько всего сразу…

– Вечно вы, маркиз, ни в чем не уверены!

Переведя взгляд на герцога, все ещё поедающего глазами епископа, мне пришло в голову, что представление только подходит к своей кульминации. Я нутром чувствовал, что всех здесь собравшихся ждет некая вишенка на торте, идея которой пока от меня ускользала. Инквизитор и так уже сверх всякой меры напугал народ, чего же ещё ему надо? Что-то заставило меня получше приглядеться к людям, потерянными куклами стоявшим на поле под сценой.

Балахоны, балахоны, кресты, кресты, у кого-то в руках веревка, у кого-то – зеленая свечка. Несколько человек стояли со связанными руками, а кто-то даже – с кляпом во рту. Это что за группа поддержки такая? На участников празднества не похожи, уж больно изможденный вид, больше всего они смахивали на… узников! Воспоминания молнией сверкнули в голове, подсунув картинку подвала, цепей, чадящего факела и… Крысы. Да никакие это не участники, это и есть настоящие пленники! Но что они делают здесь, на празднике?!

– Тяжелые времена требуют тяжёлых решений! – прогудел-простонал епископ. – Церковь возвещает о восстановлении доброй традиции проводить аутодафе перед праздником дабы показать отступникам нашу силу и нашу решимость!

Аутодафе?! Слово знакомое, но его смысл от меня ускользал.

– Граф, я не ослышался?!

– Тише, маркиз, тише! Умоляю вас, друг мой, не надо так кричать!

– Но вы же слышали?

– Не хуже вашего, маркиз.

– Они что же, казнят их прямо тут?