И только море запомнит

Все взгляды присутствующих мужчин обращены на нее, а капитан пиратов намеренно тянет время. Кеннет едва хмурится, склоняет голову набок, но вопрос не срывается с его губ. Моргана демонстративно убирает часы во внутренний карман к записной книжке.

– Что ж, думаю, нам нужно пойти туда.

Она разворачивается на девяносто градусов, указывает ладонью прямо на раскинувшиеся кусты и волнистые корни тропических деревьев. У них нет никаких шансов найти хорошую протоптанную дорожку, так что путь придется прорубать. Некрасивый лейтенант переводит взгляд с Морганы на Кеннета. Лорд кивает:

– Топоры в руки, расчистить путь!

Солдаты беспрекословно приступают к выполнению работы. Их слаженность напоминает марш на параде, ритмичные движения топорами – строевой шаг.

Первый раз Моргана увидела солдат в красной форме шагающими по улицам Корка. Эйдан назвал их мундиры кровавыми и плюнул под сапоги, за что получил неслабую оплеуху от отца. Тогда еще Моргана понятия не имела, что значит слово «кровавый» и почему ряженые солдаты так неугодны старшему брату. Со временем пришло понимание и ненависть.

– Не хотите пока обсудить дальнейший маршрут отсюда? – мягко спрашивает Кеннет, пропуская предостерегающий жест от Оливера Спаркса.

– А у нас будет дальнейший маршрут? Если я не ошибаюсь, то мы должны разойтись. И больше никогда не пересекаться.

Моргана скрещивает руки под грудью.

– Конечно, ведь нам же нужно как-то отсюда выбираться. Но я бы предпочел, чтобы вы отправились с нами в Лондон и предстали перед его величеством. Не мне же одному все лавры.

Спаркс стискивает зубы, играет желваками. Представлять пиратку королю – последнее дело. И Моргана разделят недовольство агента. Нет никакого желания плыть в Лондон – столицу захватчиков, сделавших ирландцев своими рабами. Да и верить словам Кеннета про почет и славу она не собирается. Не настолько наивна.

– Давайте воздержимся от подобного плавания. Разве что, – Моргана делает паузу. Есть единственное условие, при котором бы она точно отправилась в Лондон, – вы обещали мне… судить некоторых людей.

Короткий недовольный кивок, Кеннет поджимает губы, и О’Райли не продолжает. Несложно заметить, что за столь короткое плавание ей удалось научиться нарушать душевное равновесие лорда одной фразой, не привязанной практически ни к чему. Вездесущий агент, похоже, и знать ничего не знает о договоренности между Кеннетом и Морганой. И открывает папку, чтобы еще раз перепроверить, не потерял ли он где листок с приказом или распоряжением напомнить по прибытии в лондонский порт сразу же направить какие-то документы в соответствующие инстанции.

Солдаты орудуют топорами, мерно стучат и иногда раздраженно ругаются, когда ветви и листья бьют по лицу. Но проход прорубают уверенно. Однако О’Райли просто не может стоять и наблюдать за работой других. Вооружившись кривым мачете, прихваченным с корабля, она устремляется вперед, расталкивает руками взмыленных военных.

– Пойдем вперед. Я сдохну, если буду просто стоять.

Возможно, им не стоит спешить. В любых старых историях, когда герои добираются до места назначения, им приходится пройти еще несколько испытаний или дождаться определенных условий. Но терпение Морганы на исходе. Она не из тех людей, кто любит смотреть, как работу выполняют другие. Привилегия богатых – иметь возможность созерцать, как грязная работа делается чужими руками. Ей же всегда казалось, что быстрее сделать все самой, чем дождаться, когда служанка расчешет спутанные волосы.

Переступая через уродливые корни, покрытые склизкой зеленоватой кашей, напоминающей мох, Моргана отсекает резким взмахом ветку. В противном случае она бы просто ударила по лбу следующего за ней Бентлея. Лорд пыхтит, аккуратно переставляя ноги.

– Вы уверены, что мы должны идти в этом направлении?

Моргана ни в чем не уверена. Но высказываться не планирует. Лишь прокладывает себе путь, как и всегда, старательно орудуя в этот раз заточенным клинком, а не кулаками. Через тернии к цели. И каждый шаг, каждый замах вызывает в голове и где-то в районе груди неприятное, горькое чувство незащищенности. Пиратка держится достойно, иногда чуть сильнее стискивая рукоять мачете, но ничто не мешает Кеннету поставить ее на колени и приставить к затылку мушкет.

Отдача будет неслабой, и кровь вместе с мозгами брызнет во все стороны. Тело даже не удосужатся похоронить. И оно останется на съедение диким животным, либо сквозь него пропустит свои корни очередное тропическое дерево.

Бентлей сколько угодно может делать вид, что он порядочный человек. Моргана ему не верит, она видит дефектность его улыбки. От нее не укрывается патологическая ложность каждого сделанного невзначай движения.

Доверие в ее случае – настоящее самоубийство. А протестантство не приветствует самоубийц. Церковь может простить ей разбой, но никогда не простит самовольный уход в отставку навечно.