И только море запомнит

Что больнее: когда твое тело горит живьем, когда по руке средь вздувающихся ожогов расползаются и синие молнии, подобно тонким линиям странной татуировки? Или когда каждый удар сердца отдается в ребра? Ей тяжело, ей больно думать о том, каким она навсегда запомнит его взгляд. Эти холодные глаза, в которых еще некоторое время назад горела любовь и искренняя забота.

Но есть моменты, когда приходится решать. Есть моменты, когда из двух зол лучше выбрать наименьшее. Она должна предотвратить жертвы. У нее не было выбора. И это не прихоть, не желание мстить, а искренний страх за мир и его будущее. О’Райли пытается оправдаться, но голос совести не заглушить.

Моргана сжигает все. Она поджигает страницы истории, не получившей долгожданного финала. И все это ради высшей цели. Капитан падает в воду до того, как взрывается корабль Бентлея. Рука болит, но адреналин заставляет грести, заставляет барахтаться в воде подле своего судна.

Ей бросают канат, и, подтягиваясь на руках, она, мокрая, напуганная и трясущаяся, поднимается на палубу. Колман разворачивает «Острое лезвие», пока боцман поднимает Моргану на ноги. Ослабшая в руках преданных людей, пошедших на отчаянный шаг ради нее, О’Райли наблюдает, как в дьявольском огне неизбежного умирает ее любовь.

Она не в силах отвести взгляд от разворачивающегося ужаса, становящегося могилой для чужих амбиций. Нет триумфальной улыбки. Есть только печаль, есть только то, что она пронесет с собой по всем морям, а в конечном счете похоронит в соленой воде вместе с собственным телом, растворившись морской пеной, став жемчугом в колье болезненной русалки.

– Все кончено… – тихо произносит Моргана. – Пора домой, парни…

Бриг с алыми парусами уходит из жизни Бентлея точно так же, как в него и пришел. Горячие слезы заливают лицо капитана О’Райли. И, глотая их, опираясь на Адиса, она хромает в каюту.

Через полгода «Острое лезвие» впервые видит берег Ирландии.

Книга III. Последняя фантазия

Глава 24. Баклан

– Нет. Ты не можешь обменять карты на выпивку. Тем более те, которые нарисовал сам! – вопит трактирщик на гостя, опирающегося на стойку.

Вид у бородатого владельца весьма и весьма недовольный, будто подобное пытаются провернуть не в первый раз. Так оно и есть. Иные давно бы перестали заниматься глупостями, но только не Джеффри Корморэнт. Или Баклан, как его прозвали в широких пиратских кругах.

– Послушай, я еще раз повторяю. Эта карта приведет тебя к золоту Мидаса!

Невооруженным взглядом видно, что пират наглым образом врет. Какой глупец будет отдавать карту, ведущую к сокровищам, если она не фальшивка? Но Джеффри не теряет надежды на обмен, он настаивает, постукивая по карте указательным пальцем. Этот художественный шедевр даже сложно назвать картой. Потому что она не начерчена, а именно нарисована расплывшимися чернилами. Но наглость – второе счастье, как говорят в народе.

– Краба мне в дышло. Ладно! Одну кружку, чтобы ты наконец заткнулся и убрался с глаз долой, – трактирщик огрызается, ставя на стойку небольшую сколотую деревянную кружку, наполненную грогом. Та сразу попадает в грязные руки пирата.

– Вот видишь, не обязательно быть таким ханжой. Разбогатеешь. Обзаведешься домиком на побережье. Ста…

– Заткнись! Ради всего святого! И убирайся отсюда.

Джеффри поднимает одну руку – куцый жест «сдаюсь» – и, бережно неся кружку, направляется к единственному столу, еще не занятому пьянчугами. Трактир «Башка тролля» – гнилая помойка с углами, обмоченными завсегдатаями. Шум, гомон, пьяные разговоры и отвратная жрачка – все в лучших традициях небольших портовых городков, где каждый второй, за неимением возможности убраться куда подальше, давно спился. Таких трактирчиков, кабаков и таверн, плывя вдоль побережья, можно насчитать не одну дюжину, если задаться подобной целью.

В «Башке тролля» становится тихо, как только с громким треском распахивается дверь и порог переступают две фигуры – мужская и женская. Оба молчаливые, серьезные, явно побитые жизнью. По их виду легко судить, что дела не задались и все пошло не по плану, если в пиратской жизни вообще можно говорить о каких-либо планах. Трусливые люди отводят взгляд, но даже те, кто посмелее, предпочитают не смотреть на гостей и возвращаются к делам – выпивке и картам.

Женщина грубо швыряет увесистый кошелек с деньгами на стойку перед трактирщиком, пока мужчина занимает тот единственный стол, который для себя приглядел Корморэнт.

«Акульи потроха! Ну вот надо же было шевелить ногами быстрее!» – мысленно фыркает Джеффри. Низким севшим голосом, фальшиво свистящим, женщина объявляет на весь трактир:

– Я набираю команду. Плачу много. Больше, чем вы можете себе представить.