И только море запомнит

– Мой отец никогда не скупился мне на платья, – ирландка ведет плечом, – и все равно мне было сложно угодить.

Впервые Моргана что-то говорит о своих родственниках, Бентлей склоняет голову набок, надеясь услышать еще что-нибудь. Например, имя отца, может, несколько слов о месте, где она родилась. Но капитан не собирается продолжать. Дворецкий подает чашку, наполненную не чем иным, как вином, и Моргана за несколько жадных глотков осушает ее. Кеннету сложно справиться с осуждением. Ну, разве может порядочная девушка без зазрения совести хлестать вино, еще и так в открытую?

И даже оправдания, что Моргана необычная, не помогают.

– Милорд, – в гостиную входит Спаркс. Он кланяется присутствующим и докладывает: – Ящики с платьями и туфлями доставили с «Приговаривающего».

О’Райли выдыхает через нос, и Бентлей одаривает ее саркастичной улыбкой. Все равно все будет так, как он хочет.

– Госпожа Милен, вас не затруднит помочь Моргане выбрать платье? Может, вашу старшую дочь тоже что-нибудь заинтересует. Берите, не стесняйтесь. Компании хватит средств, дабы покрыть расходы. Мистер Спаркс, пусть отнесут в малую гостиную.

Милен поднимается из кресла. С благодарностью в глазах приседает в реверансе перед Бентлеем и удаляется, чтобы созвать всех служанок. Суета охватывает дом. И вот уже по коридору проносится молодая леди – старшая дочь Коулсона, Амелия, – взмахнув ворохом бледных юбок. Кеннет вновь берет в руки чашку. Ароматный напиток успокаивает его нервы.

– Не могу понять, для чего этот маскарад.

Моргана запускает пальцы в волосы, почесывает затылок. Она потягивается в кресле, хрустит позвоночником и плечами. После чего выпрямляется и небрежно закидывает ногу на ногу.

– Дурость и…

– Мисс О’Райли, мы уже это обсуждали.

От капризов Морганы в конце концов у Кеннета начнет дергаться глаз на постоянной основе. Пусть девушка притягательна, но ее скверный характер портит все впечатление. Ей не хватает кротости, сдержанности. Моргана упряма, покуда она решила, что ей что-то нужно, упрется рогами и будет стоять на своем до конца, даже если ее будут погонять хлыстом. Строптивая, несдержанная и громогласная. Да только и Бентлей не так прост. Испытание терпением лучше, чем кровью.

– Отправляйтесь в гостиную, – Бентлей указывает ладонью на двери. – Будьте умничкой, выберите себе платье. И мы больше никогда впредь не вернемся к этому разговору.

* * *

Кабала нервирует. У Морганы подрагивает коленка, отчего она звучно стучит по полу каблуком сапога. Вокруг носится прислуга, разбирая ворох богатых тканей, что еще больше окунает ее в тоскливое прошлое. В их доме были пышные балы, она ездила также на праздники, организованные в других домах: к Кэт на ее свадьбу и прием по случаю рождения первенца, посещала брата отца, своего дядюшку Дункана – любителя разгульных вечеров на французский манер. Она помнит, как прислуга натирала паркет до блеска, намывала посуду, доставала праздничный сервиз и бочонок виски из погреба. И каждый раз все улыбались, барышни нежно приобнимали друг друга за плечи, словно действительно рады были встрече.

Сейчас она думает, что это были самые настоящие карнавалы лицемерия, где все друг на друга так или иначе имели зуб, а за спиной спешили оклеветать. Раньше она этого не понимала, теперь же, вырвавшись из удушливых стен галерей и маленьких гостиных, видит ситуацию ясно, как день. И тем неприятнее думать, что ее насильно втискивают в корсет и нижние юбки. Снова.

Солдаты Кеннета, облаченные в красно-черную форму, ставят на пол ящик. Они выдирают длинные искривленные гвозди из крышки, и взору Морганы предстают ряды шелковых туфель, каблуки которых подобны крошечным рюмкам в каюте Бентлея. Туфельки украшены всевозможными бантиками, латунными пряжками, некоторые даже расшиты гладью и повторяют рисунок перьев павлина – птицы, которую Моргане напоминает лорд Кеннет.

Видела, конечно, она туфли и лучше.

В тринадцать лет отец подарил ей пару из изумрудного бархата, расшитую серебряными нитями и морским жемчугом. Длинные ленты обвивали щиколотки, и служанки завязывали их в замысловатый бант сзади, чтобы туфельки не спадали. Туфли были на вырост, но Моргана любовалась ими. И в первый день даже попросила поставить на комоде на небольшую подушечку, потому что хотела смотреть на них перед сном. Засыпая, О’Райли представляла, как будет кружиться в этих туфлях, идеально подходящих под ее платье из зеленой тафты. Она даже хотела упросить расшить подол платья так же, как и туфли.

А потом наступил голод. И родители заложили прекрасную пару вместе с кофейным столом из красного дерева и большим зеркалом из комнаты матушки.

Она стискивает зубы до боли в челюсти.

Кеннет решил не оставлять дорогие вещи без присмотра, посему у закрытых дверей гостиной были назначены на дежурство лейтенант со следами от оспин и какой-то его подчиненный, то и дело раскатисто, громко чихающий. Бентлей все еще держит ее за дикарку, опасается, что она порежет дорогие платья, но даже тяжелый нрав Морганы никогда не заставит ее так поступить. Выгоднее выкрасть и продать.