i cf85044c3a33e6c4

них паутина (мысли о пауках прочь!), свет внутрь почти не проникает. Мебель закрыта

чехлами, но навряд ли это ее спасло. Думается мне, если сесть на диван, он рассыплется в пыль.

Воздух влажный и спертый, кажется, будто легкие отказываются его принимать. Бригаду

операторов со сценаристами, и фильм ужасов у вас в кармане!

Шон одет в джинсы и футболку, которые я купила ему на Сицилии. Наверное, он решил,

что ни на что другое подобная одежда не годится.

— Ты уверен, что хочешь что-то с этим домом делать? По-моему, ему стоит просто дать

развалиться окончательно, — ворчу я, дергаясь от скрипа половиц под ногами.

— Это один из памятников архитектуры Сиднея, Джо, — отвечает он.

— Думаю, даже Селия Штофф согласится, что этому памятнику еще один памятник нужен.

Можно даже вполне себе архитектурный.

На мое нытье, как и ожидалось, внимания никто не обращает, и мы ходим по комнатам

первого этажа, осматриваем и анализируем. Насколько же сильно Шон презирал отца, если

позволил чуть ли не дворцу, в котором тот жил, прийти в такое состояние? Здесь ведь было

очень уютно. Дом, настоящий дом, жилой, с пушистыми коврами и массивными креслами.

Однако, сдается мне, как только у Шона появилась возможность уехать из этого места и начать

самостоятельную жизнь, это он и сделал, что с лихвой подтверждают размеры его нынешнего

жилища. Интересно, каким на самом деле человеком был Бенжамин Картер? На одной из полок

я вижу рамки для фотографий, туда и направляюсь. На стекле столько пыли, что не понять, кто

изображен. Стираю ее рукавом и кривлюсь, потому что мне, как всегда, везет, и на снимке

запечатлены Пани с Франсин. Я, конечно, все понимаю, но навряд ли весь дом Бенжамина

Картера усеян ее фотками. Просто мое невезение носит кармический характер!

Шон иронию тоже оценивает. Хмыкнув, снимает с полки другую фотографию и

протягивает мне. Я снова протираю стекло и обнаруживаю, что на ней вылитый Джастин,

только чуть старше. Они с Бенжамином похожи как две капли воды, а вот Шону от отца не

досталось, считай, ничего. Их роднит лишь одно: знакомый огонек в глазах, который

появляется только когда мой ректор что-то замышляет. Значит ли это, что мужчина, именем

которого назван наш университет, был тем еще интриганом? Полагаю, да, тем более что его

лучший друг – Эмилио Юнт.

Шон, тем временем, протягивает мне следующую фотографию. На ней изображена

женщина. Знакомые жесткие черные кудри и темные глаза, отчего-то капельку грустные. Она

на снимке моложе, чем Шон сейчас, и мне приходится гнать прочь мысли о том, что Керри

тоже навсегда останется юной и красивой.

— Что именно с ней случилось? — спрашиваю я, потому что чувствую — расскажет.

С полминуты Шон колеблется, а потом отвечает:

— Разрыв аневризмы. Мы шли по улице. Она упала. Приехала скорая. Врачи факт смерти

констатировали сразу, проинформировали отца и забрали нас с матерью обоих в больницу. Ее

собирались вскрывать, чтобы установить причину случившегося, а меня просто не стали

оставлять одного на улице. Разговаривать с врачами я отказался, сидел и молчал. Шесть часов

ждал, пока меня заберут.

— Твой отец приехал спустя шесть часов? — в ужасе спрашиваю я.

— За мной приехал Эмилио Юнт, — сухо информируют меня. Внутри становится так

холодно и жутко. Да, пожалуй, у него есть причины недолюбливать отца и все, что с ним

связано. — Мы еще не были на кухне, — безразлично напоминает Шон, и приходится бросить

как попало фотографии, чтобы не плутать в царстве паутин одной.

В кухне, видимо, была роскошная мебель, кое-где еще сохранились орнаменты в виде

гроздьев винограда. Они были вырезаны из дерева, причем очень искусно. А теперь эта красота

обратилась в труху. Тумбы перекосились, ящики прогнили и развалились, отчего столовое

серебро рассыпалось по полу. Шон проверки ради толкает ногой стол, и тот с жалобным

скрипом заваливается набок, будто только этого и ждал. Фантастика. Кажется, кухне досталось

больше всего.

Вернувшись в гостиную, Шон стягивает с кресел и столика грязные чехлы и несколько раз

нажимает на сидения коленом. Учитывая, как повел себя стол на кухне, мера отнюдь не

лишняя. Он садится первым, будто подавая мне пример. Я осторожно размещаюсь на самом

краешке, чуть ерзаю, чтобы проверить его надежность. Только после этого решаюсь откинуться

на кожаную спинку. Ну что ж, хоть что-то сохранилось. Это утешает.

— Ты должен понимать, что реконструкция обойдется в целое состояние и потребует много

времени.

— Денег мне не жаль. А необходимых для жизни помещений не так много, с остальным можно

хоть всю жизнь играть в конструктор. И очень удачно, что в этом мире существует человек,

который считает себя моим другом и является, по совместительству, алчным директором

строительной компании.