И быть подлецом

– И вы собираетесь стоять на этой позиции, несмотря на наказание, которое вам грозит за воспрепятствование осуществлению правосудия?

– Да, собираюсь.

Повернувшись к Кремеру, О’Хара выпалил:

– Живо доставьте сюда Вулфа! Черт, нам давным-давно следовало приволочь его!

Отлично, подумал я, уже кое-что. Сейчас мы увидим, как полетят пух и перья.

Но мы не увидели. По крайней мере, не то, что рисовал себе О’Хара. Его планы нарушил телефонный звонок. Пэрли, заметив, что начальство сейчас слишком занято, подошел к столу ответить на звонок. Послушав секунду, он сказал Кремеру:

– Это вас, инспектор.

Кремер взял трубку. О’Хара тем временем испепелял меня злобным взглядом, но, услышав, как изменился тон Кремера, повернулся в его сторону. Наконец Кремер положил трубку. У него было лицо человека, пытающегося понять, что именно он только что проглотил.

– Ну? – потребовал О’Хара.

– Дежурному сейчас позвонили с радиостанции, – сообщил Кремер. – Из отдела новостей. Они готовят десятичасовой выпуск и собираются включить туда полученное несколько минут назад заявление Ниро Вулфа. Вулф объявил, что раскрыл дела об убийствах, все три, без помощи полиции, и очень скоро, возможно в течение завтрашнего дня, будет готов назвать окружному прокурору имя убийцы, представив всю необходимую информацию. Радиостанция хочет знать, будут ли у вас какие-то комментарии.

Конечно, я повел себя крайне вульгарно, но ничего не мог с собой поделать. Я откинул голову и загоготал. И дело, собственно, было даже не в этой новости, а в выражении физиономии О’Хары, когда до него наконец дошла вся прелесть ситуации.

– Жирная задница! – охнул Пэрли.

Я сказал О’Харе, чеканя слова:

– Следующий раз, когда Кремер предложит вам выйти с ним в другую комнату, очень советую так и сделать.

Но он меня не слышал.

– Вопрос не в том, что Вулф обвел меня вокруг пальца, – произнес Кремер. – Нет, вопрос только в том, что именно у него есть, а также как и когда он это использует. Если его заявление пойдет в эфир, то я могу сразу уволиться.

– Что… – О’Хара остановился, чтобы облизать губы. – Что вы предлагаете?

Кремер не ответил. Он неторопливо достал из кармана сигару, зажал в зубах, снова вынул, швырнул в мусорную корзину, промахнувшись на два фута, подошел к креслу, сел и вздохнул.

– Можно сделать две вещи, – сказал он. – Первая: подождать, пока все уляжется. Вторая: уговорить Гудвина позвонить Вулфу и попросить отозвать заявление, затем отпустить Гудвина домой для того, чтобы он мог отчитаться. – Кремер снова вздохнул. – Но я не буду уговаривать Гудвина. Может, вы желаете?

– Нет! Это шантаж! – простонал О’Хара.

– Угу, – согласился Кремер. – Но вот только когда Вулф сделает заявление, все тайное станет явным. Новости начнутся через тридцать пять минут.

О’Харе было бы легче наесться мыла, чем попросить меня об одолжении.

– А что, если Вулф блефует? – с надеждой в голосе произнес он. – Всего лишь блефует.

– Не лишено вероятности, что да. Но возможно, и нет. Что достаточно легко выяснить. Мы можем просто сесть и подождать. Если вы не собираетесь звонить по поводу Гудвина, то, пожалуй, мне стоит попробовать связаться с комиссаром полиции. – Кремер встал с места.

О’Хара повернулся ко мне. Посмотрев мне в глаза – на что, надо отдать ему должное, ему хватило мужества, – он спросил:

– Вы готовы это сделать?

Я широко ухмыльнулся:

– Тут Пэрли вроде как показывал мне ордер на арест. Ордер аннулируют?

– Да.

– Так и быть. Но запомните, у меня есть свидетели. – Я подошел к столу и принялся рассовывать свои вещи по карманам. Анонимное письмо лежало там, где его и оставил О’Хара, когда попытался на меня наехать. Я демонстративно помахал анонимкой у него перед носом. – Это я забираю. Но если желаете, можете посмотреть на письмо еще раз. А теперь могу я воспользоваться телефоном?

Я обогнул письменный стол, плюхнулся в персональное кресло О’Хары, пододвинул к себе телефонный аппарат и попросил диспетчера соединить меня с Ниро Вулфом. Диспетчер спросил, кто говорит, и я представился. А потом началась натуральная комедия. Я ждал добрые две минуты, после чего раздался стук в дверь, и О’Хара сказал «войдите». Дверь распахнулась, в комнату ворвались два суровых типа в полной боевой готовности, с пушками в руках. Увидев диспозицию в кабинете О’Хары, они с дурацким видом остановились как вкопанные.

– Что вам нужно?! – гаркнул О’Хара.

– Телефон, – ответил один из них. – Гудвин. Мы не знали.

– Господи помилуй! – взорвался Пэрли. – Ведь я же здесь!

Что было явным нарушением дисциплины в присутствии начальства. Потоптавшись на пороге, парочка вышла вон и закрыла за собой дверь. Я не мог удержаться от очередного приступа гомерического хохота, однако, понимая, что терпение заместителя комиссара полиции небезгранично, подавил смех и сел смирно в ожидании, когда наконец услышу в трубке голос, который был мне знаком лучше любого другого голоса на земле.

– Арчи, – произнес я.

– Ты где? – Голос был полон холодной ярости, хотя ее объектом был отнюдь не я.