И быть подлецом

– Здесь нам не по пути, – произнес Вулф без тени враждебности. – Я вообще никуда не направляюсь. А просто хожу вокруг да около и тычу наугад. Вы когда-нибудь были в Мичигане?

За час, оставшийся до времени свидания с орхидеями, Вулф засыпал Саварезе вопросами, и тот отвечал быстро и по делу. Очевидно, Саварезе действительно хотел сравнить методы работы Вулфа с теми, что используют копы, и хотя профессор с вниманием относился к каждому вопросу, у него было больше возможностей для обдуманного и взвешенного подхода, чем у подозреваемого в убийстве, виновного или невиновного, на допросе в полиции. Очень объективно.

Профессор справился ровно к четырем часам дня. Когда встреча закончилась, я проводил объективного посетителя к входной двери, а Вулф направился к лифту.

В начале шестого приехал Сол Пензер. Сол, который едва доставал мне до уха и отличался субтильным телосложением, утопал в красном кожаном кресле, но любил там сидеть, что он сразу и сделал. Сол – человек тоже весьма объективный. Я никогда не видел его в состоянии эйфории или сильного расстройства по поводу того, что случилось с ним или случилось с кем-то другим из-за него, но сегодня Сол был явно не в духе.

– Это было плохое решение, – помрачнев, нахмурился Сол. – Никудышное решение. Не представляю, как я посмотрю в глаза мистеру Вулфу. Я заготовил отличную историю. И не сомневался, что она точно сработает. Все, что мне нужно было, – десять минут общения с мамашей, чтобы ее изложить. Но вот мамашу я откровенно недооценил. Я разузнал об этой дамочке у пары коридорных, поговорил с ней по телефону, и у меня был отличный шанс рассмотреть мать и дочь в холле отеля, а потом на улице, но в результате мамашу я откровенно недооценил. Ничего не могу сказать о ее умственных способностях или характере, так далеко я зайти не успел, но она точно знает, как отгонять собак. Из-за этой дамы я едва не провел день в кутузке.

Итак, он рассказал мне все с начала до конца, и я должен признать, что это невероятно мрачная история. Никакому оперативнику не понравится уходить с пустыми руками после такой плевой работы, и Солу Пензеру, само собой, тоже. Чтобы отвлечь Сола от мрачных мыслей, я смешал ему коктейль и достал колоду карт – перекинуться в конгениальный джин рамми. Когда в шесть вечера Вулф спустился в кабинет из оранжереи, положив конец нашей игре, я успел выиграть кое-что получше трех баксов.

Сол Пензер доложил о результатах. Вулф за своим письменным столом выслушал Сола, не перебивая и не комментируя. В конце концов Вулф сказал Солу, что ему не за что извиняться, попросил позвонить после обеда, чтобы получить дальнейшие указания, и отпустил восвояси. Оставшись со мной наедине, Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и даже почти перестал дышать. Я сел за пишущую машинку, чтобы напечатать краткое содержание отчета Сола Пензера, и уже собрался было положить документ в папку, когда меня остановил голос Вулфа:

– Арчи!

– Да, сэр.

– Я точно выжатый лимон. Это как идти по бегущей дорожке.

– Да, сэр.

– Я должен поговорить с этой девчонкой. Соедини меня с мисс Фрейзер.

Я так и сделал, но это был пустой номер. Я слушал разговор по параллельной линии, и мне, так же как и Вулфу, пришлось проглотить услышанное. Мисс Фрейзер очень сожалела, что мы практически не продвинулись. Она готова была сделать все, от нее зависящее, чтобы нам помочь, но боялась, а точнее, не сомневалась, что звонить миссис Шеферд в Атлантик-Сити и просить ее привезти дочь в Нью-Йорк к Вулфу совершенно бесполезное дело. Миссис Шеферд наверняка откажется. Мисс Фрейзер призналась, что имеет определенное влияние на Нэнсили, но отнюдь не на ее мать. Идею позвонить Нэнсили и уговорить ее сбежать от матери и приехать самостоятельно мисс Фрейзер отмела сразу. Это было бы неделикатно, поскольку именно мисс Фрейзер дала им денег на отъезд.

– Вы дали им денег? – Вулф добавил нотку удивления в голос. – Мисс Коппел сказала мистеру Гудвину, что никто из вас не знает, куда они уехали.

– Мы и не знали, пока не увидели сегодняшнюю газету. Отца Нэнсили довели до белого каления, и это еще мягко сказано, все эти фотографы, репортеры, ну и так далее. Он обвинил в этом меня, и я предложила оплатить Нэнсили и ее матери поездку, но не знала, куда они решили направиться.

Вулф повесил трубку, и мы обсудили виды на будущее. Я рискнул предложить две-три возможные линии поведения, однако Вулф решительно настроился на Нэнсили, и, должен признаться, не мне его осуждать за нежелание начинать по новому кругу переговоры с теми, кого он уже пустил в разработку. Наконец Вулф произнес тоном, не терпящим возражений:

– Арчи, я должен поговорить с девушкой. Ступай и привези ее.

Что ж, чему быть, того не миновать.

– В сознании? – небрежно спросил я.

– Тебе ведь сказали, что я должен поговорить с ней, а не с ее бесчувственным телом. Она должна сохранить дар речи. Хотя можешь ее оживить, когда привезешь сюда. Учитывая твое умение обольщать молоденьких женщин, нужно было сразу послать именно тебя.