Гулливер у арийцев

действительные члены общества, я начинаю строго допра-

118

шивать, является ли; данный субъект потомком уроженца

Тюрингии, не женат ли он на иностранке. Немедленно по-

сле этого появляются ветхие метрические свидетельства,

матрикулярные выписки, я все это внимательно осматри-

ваю. Некоторых удивляет высота вступительного взноса.

Объясняю, что в дальнейшем ежегодно придется платить

пустяки, кроме того, альбомы и прочее обойдутся общест-

ву втрое больше, чем сумма, полученная здесь нами. На-

конец, для тех, кто не может заплатить вступительного

взноса, существует категория членов-соревнователей. Наше

общество открывает доступ в свою организацию и бедня-

кам. Слово «бедняки» звучит для уха наших собеседников

как пощечина, на столе появляются деньги, желающих за-

писаться в члены-соревнователи нет. Георг вынимает из

портфеля огромных размеров бумажник и аккуратно поме-

щает туда деньги (достаточно положить членские взно'сы

в свой боковой карман, чтобы в недоверчивые мужицкие

мозги запало подозрение).

Мы тщательно выписываем квитанции, заставляем нео-

фитов расписаться на них, затем просим пастора заверить

подписи. Потом все присутствующие расписываются на

бланке общества. Мы просим несколько фотографий для

нашего журнала. Обычно в течение нескольких часов опе-

рация заканчивается, иногда все же, в особенности в боль-

ших поселках, приходится переносить ее на следующий

день.

Спим мы в самом лучшем доме, на мягких перинах, за-

дыхаясь от жары и духоты. Случается, что нас убеждают

остаться до воскресенья. В черных костюмах и с перчатка-

ми в руках мы присутствуем на богослужении, авторитетно

хвалим проповедь пастора.

Наконец нас провожают; мы обещаем через несколько

недель выслать альбомы и диапозитивы. Одна мамаша про-

сит обязательно послать ей стакан, на котором изображен

тюрингенский ландшафт, у Мюллеров такой стоит на эта-

жерке. Я, конечно, прекрасно помню этот стакан, и мама-

ша получит точную копию его.

119

В следующей деревне меняются бланки и визитные кар-

точки, но идея остается той же. Иногда, впрочем, бывают и

неприятные осложнения. Раз приезжаем мы вечером в

село, идем к пастору, он принимает нас очень холодно. Я

завожу разговор о родном старом Рейне. Пастор что-то бур-

чит и вдруг на чистейшем баварском диалекте предлагает

нам убираться, он не потерпит в своем доме прусских сви-

ней.

Нас, оказывается, неправильно информировали: мы по-

пали не к выходцам из Рейнской области, но к баварцам, и

притом баварцам-протестантам; такое невезение редко ко-

гда случается.

Или в другом месте. Все идет благополучно. Мы сидим в

домике у толстого старика с отвислым носом, похожим на

лиловую сливу, и длинной фарфоровой зловонной труб-

кой. Он отвинчивает нижнюю часть трубки, выливает на-

текшую туда слюну, опять привинчивает. При этом он и

его домочадцы внимательно слушают мои сентенции. Вдруг

старик показывает пальцем на Георга и заявляет — еврей.

Все наши доводы и аргументы не действуют. Георг не ев-

рей, он чистокровный немец, но у него темные волосы и

черные глаза. Надо уезжать из колонии — проклятый ста-

рик испортил нам дело.

Так проходит несколько недель; благодаря тому, что нег-

де тратить, а также в силу нашего положения, диктующего

нравственный образ жизни, у нас накопляется довольно

много денег. Мы делим выручку пополам, руководясь прин-

ципом, что никто сам себя не обманет. Георг и я уже на-

чинаем мечтать о развлечениях, которые мы себе органи-

зуем в первом большом городе.

Я целиком убежден в том, что наше предприятие носит

совершенно безобидный характер, я сказал бы даже, что

оно может быть названо национально полезным. Ведь мы

пробуждаем у наших заграничных соотечественников ин-

терес к родине: мы рисуем им картины родных мест. По-

том они полгода будут ждать обещанных журналов и аль-

бомов. Они их не получат и начнут писать запросы в Гер-

манию. Другими словами, установится живая связь с роди-

120

ной. Что касается финансовой стороны предприятия, то ни

одному человеку нами не был нанесен чувствительный

ущерб, мы были справедливы и не создали почвы для спо-

ров и дрязг.

Наше предприятие, однако, неожиданно потерпело кру-

шение из-за осла Георга: он напился и начал в кабачке де-

монстрировать наши бланки и квитанционные книжки.

Полиция приняла нас за подозрительных иностранцев и в

ускоренном порядке выслала нас из Аргентины.

Мы с Георгом окончательно разругались, когда выясни-

лось, что у него при обыске кто-то незаметно изъял почти

все деньги. Георг предлагал вновь делиться. Я ему дал день-

ги на проезд до Гамбурга и послал его к черту: дураков нуж-

но учить и воспитывать.

2

так, я опять в Берлине. В первую очередь опубли-

ковываю серию фельетонов о Южной Америке. По-

È лучается очень удачно, и я вновь возвращаюсь к

журналистской деятельности. Вскоре я добиваюсь репута-

ции талантливого журналиста и получаю неплохое предло-

жение от социал-демократического агентства отправиться

в качестве его корреспондента в Женеву.

Я во второй раз в Швейцарии, на этот раз, увы, в каче-

стве скромного журналиста с довольно тощим кошельком.

В течение некоторого времени я увлекался своей ра-