Гулливер у арийцев

дефективных детей.

Таким образом для меня существует одна единственная

реальность — это я сам, Карл Штеффен, который должен

получить максимум удовольствий в течение короткого пе-

риода, времени, называющегося человеческой жизнью. Мак-

симум наслаждений, минимум страданий. Как это ни стран-

но, подавляющее большинство людей этого не понимает и,

вместо того чтобы жить, всю свою жизнь пытается провес-

ти блестящий шарик через игрушечный картонный лаби-

ринт. Шарик постоянно проваливается; тогда встряхивают

коробку и вновь начинают его катить, стремясь провести

мимо отверстий. Меня больше всего возмущает, что даже

большинство очень состоятельных людей не обладает та-

лантом жить. Если бы я был богат, то сумел бы взять от жиз-

ни все лучшее.

Мне однако не повезло в этом отношении. Мой уважае-

мый родитель, очевидно, придерживался принципов, ана-

логичных моим, и весьма мало заботился о будущем свое-

го потомства. Должен откровенно признаться, что мне по-

могла мировая война, заставшая меня студентом юриди-

ческого факультета. Я с первого же момента понял, что око-

пы, пулеметы, взрывы — все это не соответствует моему

пониманию жизни. Характерно, что это сознают очень мно-

гие, но, будучи, лишены всякого воображения, не знают,

как избавиться от прелестей войны. Дураки дают себе

прострелить руку или ногу и с торжеством возвращаются

домой, умные люди находят другие, менее болезненные,

но более эффективные способы.

Годы войны я очень неплохо прожил в Швейцарии, Да-

нии, Голландии, выполняя кое-какие поручения, называе-

мые вульгарными людьми шпионажем. Я предпочитаю

другой, более поэтический термин: война в темноте. Я убе-

дился, что наслаждения, даваемые жизнью при наличии

денег, никогда не были так интенсивны, как испытанные

мною в нейтральных странах, вокруг которых бушевала

война.

111

Что может быть приятнее вечера на террасе отеля над

Женевским озером? Сидишь в удобном кресле после хоро-

шего ужина, потягиваешь сигару к ждешь свидания с мо-

лоденькой курочкой. А в нескольких десятках километров

грохочут орудия, валяются трупы, пахнет мертвечиной. Этот

контраст заставлял меня острее и глубже наслаждаться

всем тем, что жизнь дает человеку, имеющему деньги и

умеющему ими пользоваться.

Я себе не сделал карьеры в качестве разведчика, так как

всегда руководствовался принципом: лучше быть пять ми-

нут трусом, нежели всю жизнь покойником. Я предостав-

лял другим рискованные поездки во Францию и Италию и

должен покаяться, что очень часто посылал своему началь-

ству выдуманную мною самим информацию. В этом я не

видел ничего плохого: ведь фантазия одаренного человека

ничем не уступает действительности, а главное — ведь я

регулярно продолжал получать деньги.

Война, к сожалению, довольно быстро окончилась, я вновь

оказался на родине и притом совершенно без денег. Я ни-

когда не берегу денег, так как с ужасом думаю о том, что я

могу внезапно умереть в то время, как в моем бумажнике

еще лежали бы неиспользованные мною несколько сот ма-

рок. Я бы себе этого никогда не простил.

Один из моих друзей помог мне найти работу в банке,

но я там оставался недолго. Я берусь доказать любому со-

циологу, что труд является противоестественным состоя-

нием и совершенно неприемлем для сознательного чело-

века.

Я прекрасно понимаю, что кто-то должен работать, но по-

чему это должен делать обладающий только одной корот-

кой жизнью? Работать должны люди, ни на что другое не

способные, не умеющие жить и не чувствующие аромата

жизни.

Ведь есть люди, у которых вкусовые бугорки на языке не

ощущают вкуса устриц или шампанского; было бы нелепо

тратить на них эти прекрасные вещи. Так же нелепо было

бы кормить гурмана блюдами, которые любит всякий обы-

ватель. Недаром говорили древние римляне: каждому свое.

112

Я очень уважаю людей, которые трудятся и, возможно,

находят в этом удовольствие, — людей, которые довольст-

вуются малым. Но бедный Штеффен любит устрицы и шам--

панское и терпеть не может запаха пота, в том числе и тру-

дового. Да, Штеффен, ты всегда был эстетом и таким ты

умрешь.

Конечно, проще всего брать деньги, так сказать, уже в

препарированном виде — в чужом несгораемом шкафу или

бумажнике. Только мещане могут видеть в этом что-либо

постыдное. Но этот метод добывания денег имеет одну ве-

сьма неприятную сторону: рано или поздно приходится по-

знакомиться с уголовной полицией, судебным следовате-

лем, тюремной камерой, где спят и портят воздух потею-

щие дураки. Наконец, чистка уборных, отвратительная по-

хлебка — фу, какая гнусность!

Нет, я раз навсегда решил не вступать в открытый кон-

фликт с уголовным кодексом. Кроме того, для одаренного

человека открыты и другие пути. Существует много способов

приобретать деньги: основная предпосылка — остроумие и

наличие фантазии. Человеку, лишенному воображения, ни-

чего, конечно, не остается другого, как быть честным труже-

ником.

Я прекрасно понимал, что в условиях милой Веймарской

республики для того, чтобы чего-нибудь добиться, необхо-

димо иметь визитную карточку с титулом доктора, види-

мость профессии н наконец соответствующие конъюнкту-