Гуль и Навруз

Царевну поразили эти строки.
Она сказала: "Близок друг далекий.

Узнала я душевные стихи,
Но то не повседневные стихи,

То не обычное стихотворенье,
А сердца страстный крик, любви горенье!"

Савсан в ответ: "Смешны твои слова.
Пойми, что песнь Бульбуля не нова.

Так все утра, все вечера поет он,
Сегодня то же, что вчера, поет он.

Не веришь? Так заставь Зухру опять
Сыграть на чанге, обо всем узнать*.

Зухра[19] запела, сладостно играя,
Напев Бульбуля звонко повторяя.

Зухра поет от имени Гуль

Молчи, красноречивый соловей,
Мне сладким пеньем сердце не разбей!

У лживых слов твоих такое свойство,
Что ты меня ввергаешь в беспокойство.

Навруза ты в напевах превознес
И доказал, что ты сладкоголос.

Но этой песне внемлю я с досадой,
Ты лучше прошлогодней нас порадуй.

Певец, ты ложью Гуль не опечаль,
Ужель тебе страдалицу не жаль?

Я не дитя, что развлеченьям радо,
Мне утешенья твоего не надо.

"Вода! Вода!" — твердишь на все лады,
Я жажду, а не вижу я воды.

Как роза без колючек, здесь росла я,
Теперь впилась в меня колючка злая.

Весь мир услышал обо мне рассказ,
Светильник сердца моего погас.

Хоть не одну ты протоптал дорогу,
Но горя ты не знаешь, слава богу.

Иль ты заснул, и сон был так хорош,
Что песню ты как бы во сне поешь?

Чтоб обогреться, нет нужды в прохладе.
Твой друг влюблен? Зачем же он в Навшаде?

Не надо мне красивой, звонкой лжи,
Немедленно всю правду мне скажи".

Навруз просит Бульбуля ответить Зухре

Навруз, что пламенел с Бульбулем рядом,
Вздохнул, и вздох его взлетел над садом.

Вскричал он: "О смертельная тоска,
Да нет же — беспредельная тоска!

Ужель судьбы смягчается суровость?
Где звездочет, сказавший эту новость?"

Царевич попросил Бульбуля вновь
Излить в стихах великую любовь.

Бульбуль отвечает от имени Навруза