Гранит

Бледный, как полотно хозяин подворья смотрел на страшного вестника, пытался что-то сказать, но из трясущихся губ только сипение было и слышно. Рихтер же решил вбить последний гвоздь перед уходом.

– Ну и сколько ты там выручил? Пару золотых? Так еще и татям платить пришлось, верно? Ну и стоило оно того? Еще и уважаемого человека убил, отставного солдата.

– Я не убивал! Его только попугать должны были, он сам в драку полез, он сам виноват…

Черный только рукой махнул. Прошел в ворота и пошагал к своему скакуну. Таль вприпрыжку бежал рядом. Возле вороного коня малец оробел. Лошади в деревне были, но этот красавец внушал уважение одним только своим видом. Косил лиловым глазом, да переступал с ноги на ногу. Однако наездник долго рассусоливать не стал. Подхватил мальчишку под мышки и усадил в седло. Потом и сам взобрался ловко, устроился сзади. Порылся в сумке и неожиданно выдал сироте огромный сухарь. Пацан вцепился в него обоими руками. Послюнявил кончик, лизнул несмело. В нос шибануло мощным ржаным духом, запахом подсолнечного масла, соли.

– Поехали? – Спросил Рихтер. Малец только кивнул. Ему было не до разговоров. Он знай себе слюнявил, да точил нежданно свалившееся богатство. Всадник улыбнулся добро и тронул коня…

К вечеру посвежело. Таль начал ежится, но стойко терпел, помалкивал. Взрослый же закопался в свою седельную суму, извлек себе плащ и пассажиру шерстяное одеяло. Закутал того, прижал левой рукой к себе, запахнул полы плаща. Пацан пригрелся и засопел куда-то подмышку. Останавливаться на ночь Рихтер не стал, смысла не было. Ехать недалеко. Только сбросил ход коню, с рыси на быстрый шаг. А уже поутру, раненько, только солнце взошло, они и прибыли на место.

Таль выпростал голову из теплого кокона, с удивлением таращился на, казалось, бесконечный каменный забор. Они довольно долго двигались мимо черной, гладкой стены. Потом показались мощные ворота. Рихтер приветливо раскланялся со стражниками, въехал внутрь. Конь всхрапнул радостно и затрусил к каменным строениям. Там уже и наездник спешился, снял пацана, выпутал того их одеяла.

– Что это за место? – Малец с любопытством осматривался.

– Школа. Не бойся, тебе понравится здесь. А вот и главный идет.

Мальчишка обомлел. К ним, размашисто шагая, приближался здоровенный мужик. Покатые плечи, огромные, натруженные руки. Одет просто, в холщовые штаны и рубаху. А поверх еще и фартук рабочий натянут. Таль переступил было босыми ногами, а мужик уже присел, улыбнулся. Протянул ручищу, погладил по голове. Из-за спины его вышел огромный белый кот. Приблизился неслышно на мягких лапах, плюхнулся на задницу. Рассмотрел внимательно пацана желтым глазом, зевнул. Клыки в пасти были такие, что мальчишка задрожал бы со страха, да окостенел весь, боялся пошевелится. Неожиданно кот посунулся вперед, лизнул мальчонку в щеку шершавым языком. Таль осторожно потрогал рукой белую шерсть, потом обнял могучую шею, зарылся лицом. Кот не возражал, мурчал спокойно чем-то в глубине своего тела.

– Ну вот, с Барсиком ты уже познакомился, – мужик стоял рядом, улыбался во весь рот, – а я, дядя Федор. И я тут главный. Сейчас подойдет Прол, займется тобой. А вот и он, поспешает.

К ним подбежал худощавый парнишка. По виду, старше Таля на пару, может тройку лет. Поздоровался солидно со всеми, пожал руку Рихтеру, дяде Федору.

– Вот, Прол, новенький, – прогудел дядя Федор, – займись им. Переодеть там, накормить. Разберешься в общем, хорошо? А мы пойдем, дел еще предстоит, куча…

Взрослые ушли. Прол пожал руку Талю, поманил за собой. Первым делом привел того на кухню. Запахи там царили такие, что у сироты немедленно заурчало в животе. Старший парень усадил новенького за стол, сам шмыгнул куда-то вглубь помещения. Там звонко переговаривались женские голоса, гремела посуда. Впрочем, вернулся Прол быстро. Следом вышла дебелая женщина в переднике. Посмотрела на сироту участливо, крикнула что-то внутрь кухни. Перед Талем на столе образовалась, словно по волшебству, глубокая миска с парящими щами. Рядом возник кусок ноздреватого ржаного хлеба. Пацан сжал в руке металлическую ложку, вдохнул запах варева и заплакал. Он уже и не помнил, когда в последний раз удалось поесть по-человечески.

Миска опустела практически моментально. На лбу немедленно выступила испарина, мальца повело, глаза закрывались сами собой. Прол подскочил, уложил мелкого мальчишку на лавку, пристроил под голову тому какое-то тряпье, прикрыл лоскутным одеялом.

– Теть, Магда, пусть он поспит тут немного, лады?

– Сомлел бедолага. – Повариха кивнула согласно, – конечно. Ты через часок зайди за ним, не забудь.

– Обязательно.

* * *

– …Вот так, в общем, и вышло. – Рихтер закончил рассказ о судьбе новичка.

– Суки, – подытожил дядя Федор.

Прол же стоял весь красный от гнева. Кулаки сжаты так, что костяшки побелели, по лицу бродят желваки.

– Рихтер, – просипел он через схваченное спазмом горло, – когда же это гадство кончится, а?