Граф божьей милостью

Только вошел, как узрел очень наглядную картинку, прямо олицетворяющую собой понятие насилия и мародерства.

Десяток солдат сноровисто потрошили сундуки, на полу в лужах крови валялись несколько трупов гражданских, а пару женщин тут же пользовали на столах по назначению.

– Стоять матьвашушлюху!!! – вне себя от ярости заорал я и сшиб ближайшего солдата ударом кулака на пол.

Наемники было схватились за оружие, но взведенные арбалеты дружинников быстро поубавили им пыла.

– Из какой компании?

Наемники замялись.

Я выхватил из-за пояса пистоль и в упор разрядил его в морду ближайшего солдата.

– Оглохли?

– Из компании Люка Холлеманса Лиса… – угрюмо буркнул молодой коренастый парень.

– Кто разрешил грабить? Кто, я спрашиваю?

Никто не ответил. Я немного помедлил и бросил Штирлицу.

– Всех под стражу…

Один из солдат попытался выскочить в окно, но ему немедля всадили болт в спину. Остальных разоружили и принялись вязать руки.

Настроение безвозвратно испортилось. Грабеж после взятия города – это святое, но еще до начала экспедиции, я строго-настрого приказал не трогать гражданских. Отъем ценностей тоже должен был начаться только по команде и только оговоренными способами. Н-да, опасения начинают подтверждаться. И дело не в нескольких изнасилованных девках и опустошенных сундуках, а в том, что Холлеманс создает прецедент. Если спустить ему с рук, остальные немедля последуют дурному примеру и город поглотит кровавая резня. Опять же, это урон моему авторитету. А значит, Красавчик зажился на этом свете. Но все надо сделать по закону, чтобы потом никто не мог упрекнуть Барона. Так, пожалуй, поступим следующим образом…

План я обдумал по пути в ставку, а в каминной зале особняка прево сразу бросились в глаза лужи крови на коврах.

На молчаливый вопрос, сержант из отряда Яна Гартмана, бережно баюкая перевязанную руку, зло ответил:

– Хозяин шибко рубился. Трех наших положил. А в меня евоная баба из арбалета болт всадила. И рожу до крови расцарапала, шлюха гребанная.

– Твою же мать… – я неожиданно вспомнил, что как раз прево Ля-Рошели ухлестывал за Катериной.

– Чистая ведьма, ей-ей. – продолжил арбалетчик. – Истинно говорю. У меня глаз наметанный.

– Что с ними?

– Что-что… – заворчал фламандец. – Под замок посадили. Пораздельно. Думали бабу разложить, на диво хороша собой оказалась, гладкая такая и пригожая, да поостереглись. Ибо орала на непонятном языке заклинания, тварь. А мужик пораненный, но живой. Пока живой. Сначала распытаем где добро схоронил, а потом уже порешим свинью…

– Показывай, где сидит баба! – оборвал я стрелка. – Живо!!!

– Как прикажете, сир…

Еще в коридоре стало ясно, что я не ошибся. Из-за дверей каморки слышался шикарный матерок на суржике.

– Хай вам грець, паскуды! Да чтобы у вас цыцюрки повидпалы…

– Слышали, слышали, сир? – сержант перекрестился. – Говорю, на костер, ведьму!

– Открывай.

Щелкнул засов.

Я едва сдержал улыбку. В разодранной камизе, с растрепанными волосами, Катерина действительно напоминала собой ведьму с Лысой горы.

– Гандоны штопанные!!! – зло заорала она, забившись в угол, но тут же замолчала и удивленно уставилась на меня.

– Все вон.

Катя дождалась пока дверь закроется и зло прошипела.

– Это ты устроил?

– А кто еще? Что же ты, дурища, в городе осталась?

Катерина всхлипнула и бросилась мне на шею.

– Ой, Ванечка…

– Ну будя, будя, все уже закончилось. Так какого хрена? Предупреждал же, дурочку.

– Так куда я от своего Петюньки… – застенчиво улыбнулась женщина. – Любовь у нас случилась… – и горестно завыла. – А теперь все-о-о, уби-и-или его…

– Да жив он, жив. Не реви. Прикажу перевести его к тебе и лекаря приставлю. Но пока придется посидеть под замком. Чтобы подозрения не навести. Мы здесь ненадолго. Да не реви ты! И заканчивай материться на мове, уже ведьмой считают.

– Это я с перепугу… – смутилась Катерина.

– Все, больше нечего пугаться.

Закончив с Катей, я вернулся в каминный зал и тут же наткнулся на мертвое тело на полу.

– И какого хрена труп сюда притащили?

– Так это тот самый, которого вы ссадили с коня, – пояснил Клаус, подавая мне богато изукрашенный меч. – Сами приказали забрать, вот и притащили. А это его полутораручник. Хотя помер он. Шею сломал при падении. Вот только…

– Что, «только»? – я провел пальцем по клинку.

– Это… – Луиджи нарочито манерно поклонился. – Это…

– А по морде? Что за дурная привычка тянуть? Рожайте быстрей.

– Герцог де Бурбон!!! – дружно выпалили эскудеро. – Он самый! Правда, правда, мы у других пленных узнавали. Да и при нем кое-что нашлось для опознания. Вот, смотрите, сир…

– Да ну nahren… – я озадаченно потер подбородок. – Ну дела…