Граф божьей милостью

– Давай, жмот… – я протянул руку и вырвал у Логана баклажку. – Надо так.

Рубиновая струйка пролилась на бледное лицо. Дю Леон фыркнул, слизнул алую капельку с губ и осторожно приоткрыл правый глаз.

– Испанское?

– Хватит валяться, Гастон, у меня нет времени… – я счастливо расхохотался.

– Жан? – виконт недоуменно уставился на меня.

– Нет, святая Мария Магдалина.

– Я так и понял, что без вас тут не обошлось… – страдальчески морщась, пробурчал дю Леон. – Это надо было умудрится второй раз попасть в плен к одному и тому же человеку. Из чего это вы в нас выпалили?

– Не суть, Гастон. У меня совершенно нет времени объясняться. Поговорим позже. Итак, вы снова мой пленник. Слушаю.

– Вверяю себя в ваши руки… – угрюмо пробормотал виконт. – И обязуюсь не пытаться бежать, пусть порукой моим словам будет Святой Георгий.

– Принимаю вашу клятву, – ответив ему, я приказал фон Штирлицу. – Капитан, выделите двух людей для охраны виконта. А с вами, Гастон, я поговорю позже…

А потом, чуть ли не вприпрыжку, помчался догонять строй. Настроение сразу стартовало вверх, как китайская ракета. Черт побери, это все-таки приятно, когда друзья счастливо минуют смерть.

Почти всю Рю де Пале, главную торговую улицу Ля-Рошели, мы протопали без боя, а уже когда показалась главная въездная башня, наткнулись на баррикаду, из-за которой по нам открыли сильный огонь из ручных кулеврин.

Первый залп из пушек почти ничего не дал, картечь не сработала против завала из бревен и каменных обломков. Пришлось затормозить, а пока пушкари перезаряжались на ядра, отправить в обход отряд во главе с фон Штирлицем. А стрелки устроили перестрелку с франками, закидывающими нас стрелами и болтами с крыш прилегающих к баррикаде домов.

– Готово, сир… – мой знакомый еще по рутьерским временам, бывший кондотьер из Генуи, Лоренцо Бульони, сам несколько раз махнул по воздуху запальником, раздувая фитиль.

– Работай…

Саданул залп, я дождался пока ветер рассеет пороховую гарь, выглянул из-за павез, которыми меня прикрывали оруженосцы и удовлетворенно кивнул, а потом вдруг расслышал цокот подкованных копыт по мостовой. Обернулся и увидел, как из переулка нам в тыл выскочило не менее трех десятков тяжеловооруженных французских жандармов^[76] с копьями наперевес.

Твою же мать! Этого еще не хватало…

– Три тысячи чертей!!! Кругом, мать вашу, кругом. Пики товсь! Аркебузиры, огонь!!!

И вырвав из рук одного из кутюлье алебарду, сам встал в строй.

– Святой Георгий!!! Франция!!! Режь, убивай!!! – яростно хрипели франки, на скаку формируя тупой клин.

Разворачивать и перезаряжать пушки уже не было времени. Но спитцеры все-таки успели перестроиться. Терция мгновенно ощетинилась спицами – длинными пехотными пиками с тонкими гранеными наконечниками и разом стала похожа на громадного дикобраза.

Часто захлопали аркебузы, но уже через мгновение, лава закованных в железо громадных дестриеров^[77] с грохотом врезалась в наш строй.

Первые три ряда пикинеров жандармы прорезали, как раскаленный нож кусок коровьего масла, после чего… завязли в тесных шеренгах.

Кряжистые фламандцы, приглушенно матерясь, заработали алебардами. Коням рубили ноги, крючьями гизарм стаскивали всадников на землю, где резали их как баранов.

Возможно, если бы нас было меньше, французы могли прорваться, но сейчас им оставалось только отчаянно отбиваться и умирать.

Выбрав момент, я вонзил острие алебарды под латную юбку рыцаря в богато украшенных золотой чеканкой доспехе и толчком всего своего тела выбросил его из седла.

Рыцарь выпустил свой бастард^[78], которым остервенело рубил пикинеров, беспомощно всплеснул руками и с лязгом саданулся об булыжники мостовой.

– Не убивать, он мой пленник!!! – зарычал я, заметив, как к нему метнулись добивать, стал искать взглядом, кого еще атаковать и понял, что уронил последнего француза.

Из-за баррикады было вздумали нас атаковать, но им навстречу подоспел еще один отряд наемников.

– Строй!!! – зарычал я. – Все в строй! Идем дальше! С ранеными оставить пару человек. Шевелитесь, шевелитесь…

Дальнейший путь я продолжил верхом. Великолепный дестриер того самого рыцаря, которого я скинул с седла, на удивление быстро пошел на контакт.

До главной въездной башни Ля-Рошели мы добрались без стычек, а у нее выяснилось, что ворота открыты и все, кто хотел и мог, уже сбежал из города.

Все ворота в город, я приказал запереть, на стены выставил усиленный наряд. Несколько отрядов из бургундского и бретонского контингентов, я направил для прочесывания города, после чего, пришло время выбрать себе место, для руководства дальнейшей оккупацией Ля-Рошели.

Ставкой я назначил дом городского прево, куда немедленно и отправился, предварительно объявив сбор всем командирам отрядов для доклада.

– Сир!!! – Логан протянул мне флягу. – Самое время пропустить по паре глоточков!

Но едва вытащил пробку, как неожиданно услышал истошный женский визг, доносившийся из окон богатого особняка.

– Твою же мать… – соскочил с седла, бросил поводья Луиджи и быстрым шагом направился в дом.